Рассказы для Души

[Оксана-pepper 1189]

Все бегаем с вами,садим,ухаживаем и поливаем.

А наступает поздняя осень,а затем зима и появляется немного свободного времени.

Разрешите представить подборку небольших рассказов

от которых в Душе что то встрепенется и...становится как то тепло.

Если у кого то будут такие истории,смело добавляйте.Будет просто здорово.

 

 

 

[Оксана-pepper 1189]

- Вы - кузнец?

Голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.

- А стучаться не пробовали? - грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.

- Стучаться? Хм... Не пробовала, - ответил голос.

Василий схватил со стола ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этого незнакомца. Но слова так и остались где-то в его голове, потому что перед ним стоял весьма необычный клиент.

- Вы не могли бы выправить мне косу? - женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.

- Всё, да? Конец? - отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.

- Еще не всё, но гораздо хуже, чем раньше, - ответила Смерть.

- Логично, - согласился Василий, - не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?

- Выправить косу, - терпеливо повторила Смерть.

- А потом?

- А потом наточить, если это возможно.

Василий бросил взгляд на косу. И действительно, на лезвии были заметны несколько выщербин, да и само лезвие уже пошло волной.

- Это понятно, - кивнул он, - а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать...

- А-а-а... Вы об этом, - плечи Смерти затряслись в беззвучном смехе, - нет, я не за вами. Мне просто косу нужно подправить. Сможете?

- Так я не умер? - незаметно ощупывая себя, спросил кузнец.

- Вам виднее. Как вы себя чувствуете?

- Да вроде нормально.

- Нет тошноты, головокружения, болей?

- Н-н-нет, - прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, неуверенно произнес кузнец.

- В таком случае, вам не о чем беспокоиться, - ответила Смерть и протянула ему косу.

Взяв ее в, моментально одеревеневшие руки, Василий принялся осматривать ее с разных сторон. Дел там было на полчаса, но осознание того, кто будет сидеть за спиной и ждать окончания работы, автоматически продляло срок, как минимум, на пару часов.

Переступая ватными ногами, кузнец подошел к наковальне и взял в руки молоток.

- Вы это... Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! - вложив в свой голос все свое гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.

Смерть кивнула и уселась на скамейку, оперевшись спиной на стену.

 

***

Работа подходила к концу. Выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.

- Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мире не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.

Смерть, сидевшая на скамейке в непринужденной позе, и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Темный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.

- Что вы сказали? - тихо произнесла она.

- Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое...

- Оружие? Вы сказали оружие?

- Может я не так выразился, просто...

Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.

- Как ты думаешь, сколько человек я убила? - прошипела она сквозь зубы.

- Я... Я не знаю, - опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.

- Отвечай! - Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх, - сколько?

- Н-не знаю...

- Сколько? - выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.

- Да откуда я знаю сколько их было? - пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец.

Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.

- Значит ты не знаешь, сколько их было? - тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила, - а что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь? Никогда не убила ни одного человека. Что ты на это скажешь?

- Но... А как же?...

- Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами. Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всем этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всем меня, - она ненадолго замолчала, - ты знаешь, какой я была раньше? Я была красивой девушкой, я встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено быть. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно... Посмотри, что со мной стало!

Последние слова она выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон.

 

Перед глазами Василия предстало, испещренное морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы. Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.

- Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? - она сделала шаг в сторону Василия.

- Нет, - сжавшись под ее пристальным взглядом, мотнул он головой.

- Конечно не знаешь, - ухмыльнулась она, - это вы сделали меня такой! Я видела как мать убивает своих детей, я видела как брат убивает брата, я видела как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек!.. Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса...

Глаза Смерти заблестели.

- Я поменяла свое прекрасное платье на эти черные одежды, чтобы на нем не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слез. Я больше не дарю им цветы. Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто... - она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, - я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей... Отдай мне мою косу, дурак!

 

Вырвав из рук кузнеца свое орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу из мастерской.

- Можно один вопрос? - послышалось сзади.

- Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? - остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она.

- Да.

- Дорога в рай... Она уже давно заросла травой.

 

©ЧеширКо.

 

молодой автор.очень талантливый.

[Оксана-pepper 1189]

Парень вышел на перрон из здания вокзала и поставил тяжелую сумку на землю. Достав из кармана билет и, взглянув на часы, он облегченно выдохнул и принялся осматриваться в поисках свободной скамейки. В паре шагов от него стояла, как раз почти свободная. Почти - потому что на самом ее краю сидел старик и, оперевшись двумя руками на палочку, задумчиво смотрел на пути. Подхватив сумку, парень сделал пару шагов и плюхнулся на скамейку.

 

- Думал, что не успею, - скорее себе, чем кому-то, сказал он.

- А стоило ли так спешить? - старик повернулся к молодому человеку и посмотрел ему в глаза.

- Конечно, - усмехнулся парень, - билет-то оплачен. Не хотелось бы опоздать на поезд.

- А, ну да, - кивнул старик, - билет, действительно, оплачен... Далеко собрался?

- Далеко. На заработки еду.

 

Старик о чем-то снова задумался, но через минуту снова повернулся к молодому человеку.

- А почему тебя никто не провожает?

- Вчера проводили, - засмеялся парень и характерным движением почесал горло, - а вы куда едете?

- Я не еду, - покачал головой дед, - я встречаю.

- Родственника?

- Нет, пассажира одного, - уклончиво ответил старик, - просто пришел пораньше. Мне нравятся вокзалы, здесь особая атмосфера.

- Серьезно? - удивился парень, - лично для меня, что вокзалы, что рынки - это жуткие места. Устаешь очень сильно, как-будто силы кто-то высасывает.

- Каждому свое, - пожал плечами старик и ненадолго замолчал, - но все же здесь как-то по-особенному. Я люблю наблюдать за людьми... Их обычно провожает куча родственников. Обнимают, улыбаются, суют в карманы пирожки. Затем человек заходит в свой вагон и садится у окошка, чтобы помахать им на прощание рукой. Не знаю, кто придумал эту традицию, но все ее неуклонно выполняют. Вроде как он еще с ними. Сначала машет им рукой, потом пытается знаками показать, чтобы они уже шли домой, а они не уходят. Он же им не чужой человек, правильно? Вот и не уходят. Даже когда трогается состав, они еще долго идут за ним и машут вслед. А потом заканчивается перрон.

 

И он начинает осматривать своих соседей. Он еще не знает, кого судьба подсадила к нему в вагон. Если повезет, то среди них окажется парочка людей, которые не только окажутся ему по душе, но и он им тоже будет симпатичен. С ними он будет разговаривать больше всех, делиться своими припасами, обсуждать новости. В какие-то моменты они будут ему надоедать, и он будет залазить на свою полку и молча смотреть в окно, за которым проносится жизнь. Потом человеку снова станет скучно и он, соскочив с полки, опять пойдет к ним. В редких случаях, с ними можно будет доехать до самого конца пути... Ах, да. В его вагоне обязательно будут люди, которые будут его раздражать. И нужно быть готовым к тому, что таких будет большинство. Впрочем, к нему они тоже не будут испытывать особой симпатии. Поэтому придется терпеть их присутствие. Это обычная жизнь. Одни и те же лица, разговоры, полка, окно...

 

Но иногда судьба будет подкидывать этому человеку подарки в виде остановок. Ох уж эти остановки! Они очень короткие, но сколько эмоций! Он выходит из вагона, смотрит на незнакомых ему людей, дышит полной грудью, разминает затекшие мышцы... В эти моменты ему кажется, что он живет по-настоящему. И окружающий мир перестает быть расплывчатым, как в окошке вагона. Он приобретает цвета, краски и резкость. Но потом звучит гудок и человек снова запрыгивает в свой опостылевший вагон. И те люди, которые его так раздражали до этого, становятся еще более невыносимыми. Он снова лезет на полку и смотрит сквозь стекло на перрон. Туда, где люди живут, где они могут делать все, что им хочется. Они не ограничены стенками вагона. Он смотрит на них с завистью, с надеждой, что когда-нибудь и он сможет так. Ему в голову даже может придти мысль о том, что неплохо было бы просто вот взять сейчас, выбежать из вагона и остаться там навсегда. И пусть катится к чертям этот поезд со всеми его пассажирами... Но нет. Нельзя. Билет, ведь, оплачен. Состав трогается и яркие вывески и веселые лица сменяются унылым осенним пейзажем. Он снова идет к своим друзьям, чтобы доесть курицу и развлечь себя партией в дурака.

 

А потом наступает момент, когда друзья начинают уходить. Каждый на своей станции. Это грустный момент. Они долго прощаются, улыбаются и ободряюще хлопают друг друга по плечу, но в груди предательски сжимается какой-то комок. Они уходят навсегда. Сначала один, потом другой. И человек остается совсем один. Пытается заговорить с другими людьми, но понимает, что они - другие, не такие, как те. С ними не так интересно и даже в дурака они играют хуже. И он снова идет к своему окну. А что еще ему остается?

 

И в этот момент человек понимает, что устал. Устал мчаться куда-то на всех парах, проезжая леса и поля, оставляя позади мосты и развилки. И снова начинает вспоминать те перроны на остановках. Там, где играет музыка, улыбаются люди... Но уже поздно. До его пункта назначения осталось совсем немного. А потом состав замедляется, тормозит потихоньку и он понимает, что все... Приехал. Начинает судорожно собирать свои вещи, но его не покидает мысль: "А не забыл ли я что-то? Все ли вещи я собрал?". Эта мысль не отпустит его до самого выхода. Затем скрип тормозов и всё. С вещами на выход. А там его уже ждут...

 

- Это вы, конечно, интересно рассказали, - парень посмотрел на часы и, взявшись за ручки сумки, встал со скамейки, - но мне пора уже.

 

Не успел он договорить и сделать пару шагов, как вдалеке раздались крики. Резко обернувшись, он увидел, что метрах в пятидесяти что-то происходит. Люди столпились вокруг, лежащего на земле мужчины, и что-то бурно обсуждали.

- Врача! Есть здесь врач? Человеку плохо! Вызовите кто-нибудь скорую! - истошно верещала женщина, наклонившись над мужчиной.

- А вот и мой пассажир приехал, - оживился старик и, оперевшись на палочку, поднялся со скамейки.

- Кто? Тот мужчина? Может помочь чем? - взволнованно спросил молодой человек.

- Ты иди, парень, иди, - хитро улыбнувшись, произнес старик, - без тебя разберусь. Опоздаешь еще на поезд, а билет-то оплачен.

- Да, но там же...

- Иди, - каким-то изменившимся голосом, произнес старик, и посмотрел парню прямо в глаза. На секунду ему показалось, что зрачки приобрели красноватый оттенок, но тут же снова стали прежними - выцветшими и немного усталыми, - счастливого тебе пути. И не забывай выходить на остановках. Не так уж их и много в этой жизни.

 

Старик развернулся и медленно направился к скоплению людей.

 

©ЧеширКо

[Оксана-pepper 1189]

- Здравствуйте, мне нужно сделать копию этого ключа, - молодая девушка протянула его мастеру.

Седой старик поднял голову и внимательно посмотрел на свою гостью.

- Если я не ошибаюсь, вы уже приходили ко мне, правда?

- Если честно, не помню. Возможно, - пожала она плечами.

- Да, да, точно. Только в прошлый раз вы были с молодым человеком, - мастер прищурился и посмотрел на ключ, - да и ключ был другой.

Девушка заметно занервничала и, скрестив руки на груди, окинула взглядом старика.

- Это имеет какое-то значение? Я, кажется, попросила вас сделать мне копию. Это возможно? Или вы составляете досье на каждого своего клиента?

- Нет, конечно, - улыбнулся мастер в седую бороду, - просто я вспомнил, что в прошлый раз у вас был длинный красивый ключ, а теперь - обычный, стандартный. У вас что-то случилось?

- Это вообще не должно вас касаться, - девушка нахмурилась и протянула руку, - если вы не хотите делать свою работу, я найду другого мастера, который не будет задавать глупых вопросов и лезть в мою личную жизнь. Отдайте мне ключ.

- Ну, что же вы так нервничаете? Сейчас я все сделаю, - старик надел очки и принялся внимательно рассматривать ключ, - просто я почти всю свою жизнь посвятил этим ключам. Для меня каждый из них, это, своего рода, экспонат. Я смотрю на ключ, а затем на человека, который его принес и, знаете, с недавних пор я стал замечать, что по связке ключей можно многое узнать об их хозяине.

- В наше время это не удивительно, - немного успокоилась девушка, - с развитием всех этих психологий, характер человека узнают даже по содержимому его холодильника.

- Согласен, - кивнул старик, - но гораздо интереснее делать это на основе своих личных наблюдений, не так ли?

- Возможно, - кивнула девушка и нетерпеливо поджала губы.

- Это очень интересно, на самом деле, - заговорил мастер, заметив скептицизм во взгляде девушки, - я заметил, что ключи - они, как лакмус. Связка ключнй очень хорошо характеризует ее хозяина.

- Например? - скорее, чтобы поддержать разговор, спросила она.

 

Старик достал из стола новую заготовку и посмотрел на девушку.

- Например, я заметил, что есть такие люди, у которых на связке ключей всегда присутствует один здоровенный ключище. Там может быть много брелоков, маленьких ключиков, но они не имеют значения. Именно этот Царь-Ключ является наиглавнейшим звеном в этой системе. Без него не было бы ничего. Иногда мне кажется, что без него не было бы даже самого человека. Он бывает настолько огромен, что людям приходится постоянно носить всю связку в руках, так как она просто никуда не помещается. Женщинам легче. У них есть ключехранилища - это их сумки, а вот мужчинам приходится нелегко. После нескольких порванных карманов и болючих синяков на ноге, им приходится что-то придумывать. Некоторые переходят на темную сторону и покупают борсетки, но настоящие адепты Ордена Ключа не сдаются. Они принимают этот вызов и носят свое орудие в руках. Я хотел бы хоть раз посмотреть на мир их глазами. Мне кажется, что они видят себя рыцарями, в руках которых зажат Меч Истины. Они делают им всё: показывают направление, чешут затылок, надевают обувь... Ключ становится продолжением их тела, металлический лязг успокаивает их и придает сил. Как будто могучая энергия проходит через эту своеобразную антенну и растекается приятным теплом по всему телу. Попробуйте отобрать его у них и вы увидите, как они сразу почувствуют себя неуютно. Пальцы начнут подрагивать, взгляд станет тревожным, а речь сбивчивой. Думаете, это все просто так? Вряд ли.

- По-моему, все гораздо проще. Разве они виноваты в том, что на их дверях установлены такие замки?

- А разве я сказал, что они в чем-то виноваты? Нет, я не обвинил их ни в чем. Я даже близок к тому, чтобы признать такие замки большой удачей. Ведь не каждому достается такое право - стать обладателем такого Ключа.

 

Девушка ненадолго задумалась и покосилась на своего собеседника. С виду - обычный старик, а говорит так, как будто он двадцать лет безвылазно просидел в этом своем магазинчике и от этого ему наглухо свернуло крышу.

- Вы скоро сделаете мой ключ? - осторожно спросила она.

- Я знал таких людей, которые, даже после переезда или смены замков, оставляли этот ключ в связке, - не обращая внимания на ее слова, продолжил мастер, - что может заставить человека носить с собой, по сути, уже ненужный и неудобный предмет, который нельзя даже положить в карман? В этом есть какая-то загадка. Как пить дать.

- Не все же такие? - заметила девушка, - некоторые просто выбрасывают старые ключи.

- Выбрасывают? Я ни разу не видел человека, который подошел бы к урне и бросил бы в нее ключи. Может быть вы видели? Вряд ли. Люди зачем-то хранят их, даже если они им уже не нужны. Максимум, что они могут сделать - это снять его со связки и положить в тумбочку. Скорее они его потеряют, чем выбросят. Кстати, вы когда-нибудь теряли ключи? - старик отвлекся от работы и посмотрел на нее, - вспомните свои чувства в тот момент, когда вы это осознаете. Ты в панике бьешь себя по карманам, оглядываешься по сторонам, в своей голове ты сразу выстраиваешь маршрут и отмечаешь на нем точки, в которых ты мог их оставить. Затем ты бежишь по этому пути, обшаривая каждый уголок... Какое счастье, если ты их находишь, правда? А если нет? Это становится огромной проблемой. Еще долгое время ты, сам того не замечая, ищешь их везде. И даже тогда, когда ты заказываешь новые ключи, ты постоянно сравниваешь их со старыми. Разве это не похоже на ситуацию, когда ты теряешь близкого человека?

 

- Возможно... А почему бы вам самим не попробовать повесить такой ключ на свою связку? Тогда, быть может, вы постигните эту великую тайну, - иронично произнесла девушка.

- А зачем? Нет никакой пользы от ключа, которым нельзя открыть замок. А еще меньше пользы от ключа, которым можно открыть чужую дверь. Конечно же, если ты не вор.

- В какой-то степени вы, конечно, правы, - задумалась девушка.

 

- А еще есть другие люди. На их связках висят два-три ключа, но они тоже не помещаются в карман. Потому что остальное место занимают брелоки. Их может быть сколь угодно много и когда этот человек подходит к своей квартире, в подъезде начинается карнавал. Такую погремушку слышно даже на улице, и все люди во дворе знают - человек пришел домой. Наверное, в прошлой жизни они были музыкантами или тюремными надзирателями.

- Да, - улыбнулась девушка, - я знаю пару таких людей.

- Или, к примеру, люди-хранители. У них всегда хранится единственный экземпляр ключа от какой-нибудь двери. Чтобы его получить, можно полдня прокататься за этим человеком по городу. А остальные полдня потратить на то, чтобы вернуть ключ владельцу. Они очень внимательно относятся к своей миссии хранителя.

- И такой знакомый у меня тоже есть, - рассмеялась девушка.

 

- А знаете, что самое интересное в этом всем?

- Что?

- То, что одинаковые ключи есть только у любящих друг друга людей.

- По-моему, это очевидно, - пожала плечами девушка, - они же живут в одной квартире, поэтому и ключи у них одинаковые.

- Не всегда, - усмехнулся старик, - далеко не всегда.

Он закончил работу и, обдув новый ключ, протянул его девушке. Взяв его, она отдала мастеру купюру и уже собралась уходить.

 

- А самое главное, - бросил ей вслед старик, - самое главное это то, что пока у вас и у другого человека есть ключи, которыми вы можете открыть одну и ту же дверь - вы еще не стали чужими друг для друга.

Девушка остановилась и медленно обернулась.

- Это вы к чему сказали?

- К тому, что тот парень, с кем вы приходили в прошлый раз, пока не собирается делать копию ключа от своей квартиры, но он до сих пор висит на вашей связке, - улыбнулся мастер, - может быть, вам пока еще не нужен новый ключ, который я вам только что сделал?

Девушка ненадолго погрузилась в свои мысли, рассматривая новый ключ, который она держала в руках. Затем, приняв какое-то решение, она подошла к мастеру.

- Вы знаете... Может быть, вы и правы, - она протянула ключ старику, - если вы не против, пусть он полежит у вас некоторое время, а если он мне понадобится, я приду за ним, хорошо?

- Вы предлагаете стать мне хранителем? - усмехнулся старик.

- Ну, можно и так сказать.

Мастер кивнул и взял ключ из рук девушки.

- Спасибо вам, - радостно сказала девушка и радостной походкой почти побежала по тротуару.

 

Старик открыл ящик стола и посмотрел на кучу разных ключей, лежащих в нем.

- Пока еще никто не возвращался, - усмехнулся он и бросил к ним еще один.

 

©ЧеширКо

[Оксана-pepper 1189]

- Буду помирать!

Слова Дмитрия Васильевича прозвучали, как приговор. Еще бы, ведь сегодня его температура поднялась до критической отметки в 37 градусов. К тому же появился насморк и ломота в теле, что, по мнению Дмитрия Васильевича, неизбежно сулило скорую кончину. Развалившись на кровати в драматической позе, он принялся смиренно ждать смерти. Она, естественно, не заставила себя долго ждать, ведь желание клиента - закон, аксиома, истина и надбавка к заработной плате за перевыполнение плана.

- Да сколько можно?! - вздохнула смерть, увидев лицо своего очередного клиента, - вам самим не надоело еще?

- Не заводись. Сегодня - точно! - уверенно кивнул Дмитрий Васильевич и протянул своей гостье градусник.

- И что? Тридцать семь... - покрутив его в руках, пуще прежнего опечалилась смерть.

- А вчера было тридцать шесть и шесть!

Смерть несколько секунд молча смотрела на умирающего, затем, покачав головой, присела на стул, стоящий у кровати. Подперев подбородок ладонью, она уставилась на старика.

- Послушайте, Дмитрий...

- Васильевич, - быстро подсказал он.

- Да, Васильевич... Скажите мне, вы понимаете, что своими липовыми умираниями вы постоянно отвлекаете меня от работы?

- Какими липовыми? - возмутился дед, - ты не видишь что ли? Все болит, все ломит, насморк еще этот...

- Так помирайте уже! Я прихожу к вам в третий раз и вы снова показываете мне этот свой градусник! Потом проходит три дня и вы уже снова на ногах! А я сижу тут с вами все это время и заканчивается всегда одним и тем же. Почему вы такой безответственный и необязательный?

- Да не кипятись, старая, - примирительно закряхтел Дмитрий Васильевич, - в этот раз действительно конец. Прям чую. Я тебя заранее позвал, чтоб совета попросить.

- Какого еще совета?

- Да тут дело такое... - засомневался старик, - в общем, хочется помереть достойно. Чтоб честь по чести. С последними словами и так далее... А вот слова эти придумать никак не могу. Поможешь?

- Какие еще слова?

- Ну что ж ты, дурная, не поймешь никак? - дед махнул в ее сторону рукой, - с последними словами. Чтоб когда обо мне в книжках потом писали, так и заканчивали мою биографию: "Последними словами Дмитрия Васильевича были...". И всё. Дальше не могу ничего придумать. А хочется же красиво так закончить, так сказать, на высокой ноте.

- Да кто там будет вашу биографию писать?

- Ну, мало ли! Что, не бывает такого, что человек помер, а только потом известным стал?

- Бывает конечно, - согласилась смерть, - были у меня такие.

- Ну вот! Так что, к славе нужно подготовиться заранее, а у меня не получается никак. Поможешь?

- Ну, не знаю... - смерть почесала затылок и откинулась на спинку стула, задумчиво подкатив глаза к потолку, - скажите, например: "Я умираю".

- Фу, - скривился дед, - избито, банально и безвкусно.

- Ну, может тогда: "Я ухожу, прощайте".

- Ой, а это прям свежо и это... креативно, да?

- А у вас самого есть варианты? - смерть, уставшая от своей монотонной работы, с явным удовольствием включилась в поиск решения проблемы своего клиента.

- Я думал, может подойдет: "Увы и ах, всё кончено! Не плачьте милые друзья, я помер, ну и что с того..."?

- Нет, как-то пафосно и пессимистично что ли, - смерть покачала головой, - а что, если: "Вот и пришел мой час"?

Дмитрий Васильевич покосился на смерть и усмехнулся.

- Какой час? А если я в три помру, или в полседьмого? Нет, тоже не годится. Еще был у меня неплохой вариант: "Пейте кефир молочного комбината номер три", но они не ответили на мое письмо... Кстати, дарю идею. Может получиться прибыльный бизнес. Кстати, а что обычно говорят?

- Да по-разному всегда, - пожала плечами смерть и ненадолго задумалась, - послушайте, а может вы просто издеваетесь надо мной?

- Да что ты говоришь, старая? Не видишь, как мне плохо?

- Нет, не вижу.

Дмитрий Васильевич артистично подкатил глаза и тяжко вздохнул.

- Какая же ты эгоистка все-таки! Никакого сострадания в тебе нет.

- Да почему я вообще должна тут сострадать? - возмутилась смерть, - в прошлый раз вы мне весь день рассказывали о своем наследстве и спрашивали, кому его лучше оставить, в позапрошлый раз советовались, какой костюм лучше будет смотреться на вас в гробу. До этого еще какая-то проблема у вас была, а теперь вам нужно срочно придумать последние слова. Вы просто уже достали меня!

Смерть вскочила со стула и принялась в негодовании расхаживать по комнате.

- И каждый раз вы клянетесь, что всё.. Что теперь точно всё. Когда это уже закончится?

Дмитрий Васильевич присел на кровати и серьезно посмотрел на гостью.

- Ладно, смертушка, не обижайся. Видимо, сегодня тоже не получится. Но в следующий раз - точно. Вот прям сто процентов.

- Обещаете? - с надеждой в голосе спросила смерть.

- Чтоб мне провалиться, - кивнул дед.

Смерть несколько секунд посомневалась, затем присела на стул и протянула руку.

- Ладно, поверю еще раз. Давайте, что там у вас?

Старик быстро достал из кармана небольшой листок бумаги и протянул его ей.

 

***

- Пожалуйста, с вас две тысячи триста рублей.

- А скидка? - женщина в черном платье вопросительно посмотрела на аптекаря.

- Ах да. Простите. Тогда две тысячи сто пятьдесят.

Женщина протянула продавцу деньги и взяла с прилавка пакет с лекарствами.

- А можно я вам на сдачу аскорбинок дам?

- Ага.. Чтоб он вообще никогда не помер?

- Простите, что вы сказали? - удивленно протянул продавец.

- Ничего. Сдачи не надо, - буркнула смерть и вышла из аптеки.

 

©ЧеширКо

[Оксана-pepper 1189]

Он был старым Котом. Если бы он был человеком, то уже давным давно вышел бы на пенсию, и каждый день, раскачиваясь в кресле-качалке, поучал бы своих правнуков о том, что нельзя бегать по дому и прыгать на кровати. Но он был всего-лишь Котом. Мыши смеялись над ним и иронично называли Котостаром, когда он засыпал на ходу или падал во сне с дивана. Конечно же он видел, как они, осмелев от своей безнаказанности, таскали из его миски еду, как они демонстративно бегали от одной щели к другой, не обращая на него никакого внимания, а иногда наоборот, останавливались и, злорадно ухмыляясь, смотрели в его сторону.

 

Но он терпел это и не уходил из дома только по одной причине. Он знал, что очень нужен Людям. Ведь они любили его даже таким — старым и дряхлым Котом. Конечно же он понимал, что скоро придет его час и его дни сочтены. Поэтому он часто думал о том, как бы ему успеть отблагодарить этих добрых Людей, которые заботились о нем, как о члене своей семьи. Но ничего не приходило в голову.

 

Однажды, когда Кот, погруженный в свои мысли, отдыхал на подоконнике, он услышал снизу писк.

— Ну что, Старый Кот, когда ты уже сдохнешь?

Кот приоткрыл глаза и, свесив голову, посмотрел на Мышь.

— Скоро, — равнодушно отозвался он и перевернулся на другой бок.

— Давай уже побыстрее, — блеснула глазами Мышь, — когда это произойдет, этот дом станет нашим. Наконец-то мы перестанем существовать в постоянном страхе и никто не будет мешать нам жить.

— А разве я вам мешаю? — удивился Кот.

— Как ты можешь такое говорить? — задохнулась она от негодования, — Ты убил многих моих родственников. Одно упоминание о тебе заставляло дрожать от страха наших детей. Ты не давал нам покоя. Мы всегда желали тебе смерти. И вот, наконец, ты стал старым. Теперь ты не можешь охотиться на нас. А скоро тебя совсем не станет, — Мышь оскалила зубы и принялась потирать лапы друг об дружку.

— А ты не боишься моей смерти?

— Я? — Мышь даже немного растерялась, — да это единственное, чего я желаю. Я мечтаю об этом дне!

— Хм… Странно, — промурчал Кот и прикрыл пушистым хвостом свои лапы, — на твоем месте я бы так не радовался этому событию.

— Это почему еще?

— Потому что когда я уйду, для вас настанут тяжелые времена. И вы не раз вспомните меня добрым словом.

— Ха-ха! Кот, да ты уже совсем не в себе! — рассмеялась Мышь, — когда ты сдохнешь, мы забудем о тебе, как о страшном сне!

— Ну что ж… Посмотрим, — кивнул Кот и прикрыл глаза.

 

С тех пор прошло около месяца. Однажды, в одну из ночей, Мышь проснулась от того, что кто-то зовет ее и тихонько царапает пол у входа в ее жилище.

— Мышь. Мышь!

— Кот, это ты? Чего тебе нужно?

— Я ухожу. Не хочешь прогуляться со мной напоследок?

— Неужели ты думаешь, что я такая глупая, чтобы поверить тебе? Ты же просто сожрешь меня!

— Нет, — вздохнул Кот, — я просто хочу, чтобы ты проводила меня до забора.

Мышь немного посомневалась, но все-таки приблизилась к щели.

— Тогда отойди подальше, я должна быть уверена в том, что ты не задумал ничего плохого.

— Как скажешь, — улыбнулся Кот и, мягко ступая, вышел из дома.

Мышь, постоянно оглядываясь, юркнула вслед за ним.

 

— Завтра утром исполнится твоя мечта, — покосился Кот на свою попутчицу, — весь дом будет в вашем распоряжении. Ты рада?

— Конечно! Это же просто замечательно! — оскалилась Мышь.

Кот остановился и, немного помолчав, повернулся к ней.

— Ты знаешь, в последние дни у меня было много времени, чтобы подумать о своей жизни. Если ты не против, я поделюсь с тобой своими мыслями, — он присел поудобнее и взмахнул хвостом, — когда я был моложе, я охотился на вас. Потому что этого хотели Люди. Так случилось, что им нравятся Коты, но они терпеть не могут Мышей в своем доме. Они кормили меня за это, чесали за ухом и даже позволяли спать на их кроватях. Но я никогда не считал вас своими врагами. Я видел, что вы такие же существа, как и я. Вы тоже хотите есть и пить, спать и развлекаться, жить и желательно подольше. Поэтому я делал все возможное для того, чтобы вы как можно реже попадались им на глаза.

— Странная логика, Кот! — нахмурилась Мышь, — если бы ты действительно относился к нам так, как ты говоришь, то ты бы не убивал нас.

— Если бы я вас не трогал, то вас развелось бы столько, что меня выгнали бы из дома, а вас просто потравили крысиным ядом. Тогда бы вы погибли. Все до одного.

Мышь хотела было возразить, но тут же осеклась и задумалась.

— Вы не замечали, что иногда я оставлял вам немного еды в своей миске, а иногда притворялся спящим, когда какой-нибудь маленький мышонок пробегал мимо меня. Вы смеялись надо мной и думали, что еда в миске — это ваш трофей, а я — глупый Кот, который ничего не видит дальше собственного носа. Но я не обращал на это своего внимания. Я давал вам свободу и надеялся, что когда-нибудь вы поймете, что ею тоже нужно уметь пользоваться. К сожалению, вы так и не научились этому. Звуки мышиной возни всегда будут громче здравомыслия.

Кот еще раз посмотрел на Мышь, встал и подошел к забору.

— Прощай, Мышь! Я ухожу, а ты оставайся. Только знай, что когда Люди поймут, что меня нет, они станут убивать вас сами и не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат всех.

— Стой, подожди! — Мышь забыла о своем страхе и подбежала к Коту. Ее глаза были расширены от ужаса, — все, что ты говоришь — это… это правда?

— Уже нет смысла обманывать тебя.

— Но… Как же мы… Не уходи, Кот!

— Нет, мне пора идти. Говорят, что Коты после смерти попадают на радугу. А я не хочу упустить такой замечательной возможности.

— Да какая радуга! Подумай о нас! Если ты действительно так заботился о нас, то почему сейчас не хочешь нам помочь? Ведь ты знаешь, что нам угрожает смертельная опасность! Что нам делать?

Кот остановился и внимательно посмотрел на Мышь.

— Ну что ж… Хорошо. Я помогу тебе. Собирай всех прямо сейчас. Я расскажу вам, как этого избежать.

— Правда? — обрадовалась Мышь.

Кот кивнул и улегся на землю.

— Только поторопитесь. У меня совсем мало времени.

— Я мигом! — Мышь побежала в дом, чтобы разбудить всех своих соплеменников. Уже через несколько минут весь мышиный выводок стоял перед Котом…

 

***

С утра лил дождь. А когда он закончился, на небе появилась красивая яркая радуга.

— Мам, а где наш Рыжик? — девочка подошла к матери и посмотрела на нее.

— Рыжик… Он ушел гулять по радуге, малышка, — женщина посмотрела в окно и вздохнула.

— А кто же теперь будет ловить мышей?

— Мышей?.. — женщина вдруг замолчала и прислушалась.

Впервые за много лет в доме царила тишина. Никто не скребся под полом и не пищал за холодильником.

 

©ЧеширКо

[Оксана-pepper 1189]

Чародей со своим учеником приблизился к массивной двери.

— Сегодня по расписанию у нас химия, — сказал он мальчику и принялся ковыряться ключом в старом замке.

Ученик недовольно поморщился. Ему нравилось наблюдать, как его учителя ловко смешивают различные вещества и добывают новые, но самому ему трудно давалось запоминание этих формул. В общем, химию он не любил.

— Я вижу, ты не рад? — строго спросил чародей, незаметно наблюдавший за мальчиком.

— Разве есть какая-то разница? — покорно вздохнул ученик и пожал плечами, — если по расписанию — химия, значит — химия. Ничего не поделаешь.

Замок наконец поддался и дверь, скрипнув, отворилась. Два человека вошли в большое помещение. Целую стену занимал стеллаж, с размещенными на полках бутылками самых разных цветов и оттенков. Посередине помещения стоял широкий стол.

— Не расстраивайся, — улыбнулся чародей, — сегодня у нас будет необычный урок химии. Можешь забыть о нитратах и нитритах.

 

( Collapse )

Он подошел к столу и поставил на него высокий мерный стакан.

— Очень скоро экзамены. После них ты станешь настоящим чародеем. Чтобы им быть, ты должен знать не только законы физики и как им противостоять. Ты должен уметь не только превращать ртуть в золото. Самое главное, чему ты должен научиться — это разбираться в человеческих душах. Вот смотри, — он показал рукой на стакан, — душу можно сравнить с ним. Она является резервуаром, в который можно наливать любые чувства. В зависимости от состава раствора, находящегося в нем, зависит и качество этой души, ее ценность. Именно поэтому люди делят души на темные и светлые.

— То есть, цвет души действительно существует? — удивленно воскликнул ученик.

— И не только у души. Каждое чувство имеет свой оттенок. Как ты думаешь, где здесь Любовь? Какого она цвета? — чародей, приглашающим жестом, предложил ученику подойти поближе к стеллажу.

— Красного! — не задумываясь, выпалил мальчишка, — конечно же, она красного цвета. Это все знают.

— А вот и нет. Любовь вон в той большой бутылке, — он указал рукой на огромную емкость в самом углу комнаты.

— Я думал, что это вода, — разочарованно протянул ученик.

— Это концентрированная Любовь. Она чиста и прозрачна, как воздух в сосновом лесу после грозы. Кстати, она является обязательным элементом в создании любого чувства.

— Любого? И даже при создании Ненависти?

— Обязательно! — кивнул чародей, — Ненависть к какому-либо объекту — это всего лишь Любовь к противоположности этого самого объекта. Но чаще всего она основывается на Любви к себе, — чародей погладил седую бороду и ненадолго задумался, — например, не любит человек комаров. Ненавидит их просто. Откуда у него берется такое сильное чувство? Он просто очень любит себя, свое тело. Он не хочет, чтобы эти насекомые причиняли ему неудобства, портили его внешний вид и заставляли чесаться. И чем сильнее эта Любовь к себе, тем сильнее будет Ненависть к комарам.

— А что нужно добавить в Любовь, чтобы получилась Ненависть?

— А сейчас мы это и узнаем, — чародей шагнул к столу и выставил на него несколько разноцветных бутылочек, — запомни основное правило — когда ты будешь создавать чувства, всегда начинай с Любви! Она — лучший растворитель и является основой любой души.

 

Чародей взял с полки небольшую шкатулку, открыл ее и поставил на стол.

— А что это за порошок? — спросил мальчик.

— Это Обида. Очень опасное вещество.

— Обида? Опасное? — рассмеялся ученик, — я всегда думал, что есть вещи гораздо опаснее этого глупого чувства.

— Само по себе оно, конечно же, не смертельно. Но ошибившись в пропорциях, можно наделать кучу дел, — чародей налил в стакан прозрачной Любви и бросил туда же щепотку Обиды, — Видишь? В малом количестве она полностью безвредна и растворяется в чистой Любви. Теперь добавим еще немного.

Целая пригоршня порошка полетела в стакан. Жидкость тут же помутнела и приобрела синеватый оттенок.

— Очень нестабильный раствор. Называется — Разочарование. В зависимости от времени его существования и дальнейших действий, либо растворяется в Любви, либо синтезируется в Равнодушие.

— А какого цвета Равнодушие? — заинтересовался мальчик.

— Совсем несложно догадаться, — усмехнулся чародей, — конечно же, фиолетовое. Но мы не будем его сейчас добывать. Давай разберемся с Обидой.

 

Он долил в стакан еще немного Любви и высыпал туда весь оставшийся порошок. Жидкость забурлила и запузырилась, как-будто вскипая, и быстро окрасилась в ярко-зеленый цвет.

— Вот видишь, что бывает, если переборщить с этим порошком?

— А что это получилось? — ученик потянул ноздрями воздух и невольно поморщился, — вонючка какая-то…

— Это Ревность. Опасный яд. Не стоит тебе вдыхать его пары. Они затуманивают сознание и могут привести к самым страшным последствиям.

Мальчик зажал нос руками и отступил на шаг от стола.

— Нейтрализуется Ревность большим количеством Любви, — чародей наполнил стакан прозрачной жидкостью до краев, — подходи, уже не страшно.

Мальчик недоверчиво посмотрел на раствор, но все же приблизился к столу.

— Как видишь, раствор снова стал прозрачным, но выпал осадок. Вот он, на дне. Это снова кристаллизуется Обида. Но теперь она становится труднорастворимой и если этот осадок не убрать со дна, то со временем раствор все равно помутнеет и превратится в Равнодушие.

 

Чародей отошел от стола и взял с полки небольшую бутылочку с темно-бордовой жидкостью внутри нее.

— Как думаешь, что это? — обратился он к ученику.

— Хм… — ученик задумался, — может быть, это Злость?

Чародей улыбнулся и потрепал ученика за голову.

— Молодец! Ты схватываешь все на лету! Это, действительно, Злость. Сейчас мы добавим ее в наш раствор с осадком, размешаем и посмотрим, что из этого выйдет. Только отольем немного Любви. Ее здесь слишком много.

Чародей аккуратно вылил часть прозрачной жидкости в пустую бутылку и долил в стакан бордовой Злости. Раствор снова зашипел и тут же окрасился в черный цвет.

— А вот и она. Та самая Ненависть, — печально произнес он, — очень стабильная смесь. К тому же, очень едкая. Однажды я случайно пролил ее на свой халат. Что я только не делал с тем пятном… Пришлось покупать новый. До конца не отстирывается даже концентрированной Любовью. А если поставить ее на огонь, то она очень быстро закипает и через некоторое время становится очень и очень взрывоопасной.

Ученик недоверчиво покосился на белоснежный халат чародея и сочувственно покачал головой.

— Неужели Ненависть настолько едкая, что ее ничем нельзя разбавить?

— Да, она очень сложно поддается трансформации. Есть только один способ. Если очень быстро добавить в нее большое количество растворителя-Любви то, возможно, со временем, она превратится в Гнев — горючую смесь, которая очень быстро выгорает и оставляет в сухом остатке уже знакомый нам порошок — Обиду. Как видишь, все очень просто.

 

— Не очень это и просто, на самом деле, — буркнул себе под нос ученик.

— Достаточно знать основы всех этих процессов. А дальше ты сможешь, как виртуозный художник, добывать чувства любых цветов в отдельно взятой душе. Все приходит с опытом, — улыбнулся чародей.

— А что это за мазь? — мальчик достал с полки небольшую коробочку.

— Это Страх. Как видишь, он очень тягучий и жирный. Поэтому плохо растворяется и липнет к стенкам души. Вещество не опасное, а даже нужное. Но, как и любое лекарство, в больших дозах превращается в яд. Растворяется только концентратом Любви или Ненависти. Причем Ненависть растворяет его намного лучше, усиливая свои свойства.

— Учитель, а покажите еще какой-нибудь опыт! Это так интересно, — заулыбался ученик.

— Ну что ж, давай попробуем, — чародей поставил на стол чистый стакан, — сейчас мы создадим еще одно вредное вещество. Наливаем побольше Любви к себе, добавляем пару щепоток Обиды, побольше Злости и несколько капель Ненависти. Как ты думаешь, что получится?

Ученик ненадолго задумался.

— Не знаю, — пожал он плечами.

— Какого цвета получился раствор?

— Коричневого.

— Запомни. Это рецепт Зависти. Вещество настолько едкое, что со временем может даже разъесть стенки стакана. Постарайся как можно меньше с ним контактировать. Были случаи, когда оно просто растворяло душу. Да, кстати, запомни — Зависти белого цвета не существует. Это всего лишь распространенное заблуждение.

— Ого! — удивился мальчик, — опасная штука… А можно я сам попробую теперь?

 

Чародей снова погладил свою седую бороду и внимательно посмотрел на своего ученика.

— Да, я вижу, что ты готов к тому, чтобы самостоятельно учиться химии душ. Сейчас я уйду и оставлю тебя здесь одного.

— Одного? А если что-то взорвется? — испуганно пролепетал ученик.

— Не бойся. Методика преподавания этого предмета заключается в том, что ученик сам должен научиться всему. Учитель дает только базовые знания. Все остальное зависит от ученика. Кто-то становится Мастером Темных Душ, а кто-то — Светлых. Некоторым совсем неинтересен этот предмет и они не хотят учиться. Таким ученикам потом сложно стать настоящим Чародеем. Но это их выбор, — учитель немного помолчал, — запомни главные правила. Их всего три:

 

Первое.

Всегда начинай с Любви. Иначе ты просто испортишь душу и она станет непригодной ни для чего. Никому не нужен дырявый стакан.

 

Второе.

Чем меньше в составе ингредиентов, тем светлее раствор. Чем он темнее — тем опаснее.

 

И последнее.

 

Чародей замолчал и взглянул на своего ученика.

— Что? Какое последнее правило? — спросил мальчик, замерев в ожидании.

Учитель подошел к небольшому шкафу, достал оттуда белый халат и аккуратно накинул его на плечи ученика.

— Третье правило. Если ты хочешь стать настоящим Чародеем, то в лаборатории всегда работай в халате. Если чужие чувства попадут на тебя, ты рискуешь стать обычным человеком.

— А разве это так плохо?

— Нет. Совсем не плохо. Это всего лишь твой выбор. Станешь ли ты Чародеем и Мастером Душ, или выберешь путь обычного человека — все это зависит лишь от тебя. Но кем бы ты ни был, всегда помни об одном, — учитель остановился у двери и, обернувшись, серьезно посмотрел на мальчика, — не верь тем, кто берет за основу другое чувство. Они не Чародеи, они — проходимцы. Всегда начинай с Любви. Только тогда ты станешь лучшим.

 

© ЧеширКо

[Мяус 691]

Плачу.... :'(

Душевно про Кота....

[Оксана-pepper 1189]

Цитата Мяус

Плачу.... :'(

Душевно про Кота....

да,это точно..

[Оксана-pepper 1189]

При Ольге не помирают

Ольга — деревенская медсестра, щуплая худосочная блондинка, громогласная грубиянка, которая вихрем носится по больнице. А еще Ольга — легенда

Я лежу на сохранении в деревенской больнице в семи тысячах километров от Москвы. Больничка деревянная, несколько палат. В ней тихо и уютно. Деревня маленькая, все всех знают. Меня тоже все знают. За три года я успела переучить кучу деревенских детей. Я отдыхаю, читаю книжки и болтаю с соседками по палате. Я знаю, что у меня девочка. Все говорят, что мальчик. Я не спорю, зачем спорить, я знаю, что это девочка. Я знаю, что у нее темные волосы и карие глаза. Четыре месяца назад я открыла глаза и увидела в черном небе падающую звезду. С этого момента я знала, что беременна кареглазой девочкой. Зачем спорить, мне все равно, что они говорят.

В больнице начинается суета. Привезли кого-то тяжелого. Это событие. Все нервничают. В палату заходит санитарка с ведром и шваброй. Мы пристаем с расспросами.

«Да не помрет, не переживайте. Там Ольга. При Ольге не помирают».

Ольга — деревенская медсестра, щуплая худосочная блондинка, громогласная грубиянка, которая вихрем носится по больнице. Ходить она не может, она может носиться, орать на санитарок, что плохо прохлорировали туалеты, гонять мужиков, нарушающих больничную дисциплину.
Иногда она заходит поболтать. Ей с нами интересно. Из четырех человек в палате две не деревенские, пришлые. Из другого мира. Она тоже хочет в другой мир. Она здесь чужая. Ольга не может смириться с деревенской унылой действительностью. Она рассказывает, что встречается со старшим лейтенантом из соседнего гарнизона и, может быть, уедет с ним отсюда. Мы делаем вид, что верим в счастливый исход романа. Ольге тридцать пять, лейтенанту двадцать семь. У Ольги четырнадцатилетний сын и больной отец, который тоже не верит в счастливый исход, но не делает вида. Ольга расстраивается, что отец не верит в исход из деревни в светлое будущее.
Ольга — легенда. Когда ее смена, больные не умирают, даже если им совсем уже пора умереть, они умудряются дотерпеть до конца Ольгиной смены и умереть без нее. Когда она рядом с безнадежным больным, это похоже на то, что она полным потоком льет свою жизнь в воронку уходящей жизни человека. Иногда они передумывают умирать и потом благодарят Ольгу. Иногда Ольга остается в больнице, чтобы не дать человеку умереть. Она как-то знает, кому время пришло, а кому нужно подождать.
Через два месяца после сохранения в двенадцать ночи меня привозят в больницу со схватками. Схватки через пять минут. Я сама все понимаю. Это мой второй ребенок. Двадцать шестая неделя беременности. Моей нерожденной девочке с карими глазами осталось жить несколько часов. Гинеколог дома. Ей не хочется идти в больницу ради безнадежного случая. Ночь, ранняя весна, темень и холод. Меня принимает акушерка, мать моей бывшей ученицы. Я слышу, как она звонит домой гинекологу. Микрофон древнего телефона орет так, что за тонкой дощатой стеной палаты слышно весь разговор:

— Какое раскрытие?

— Четыре с половиной пальца.

— А схватки?

— Через минуту.

— Чего я пойду ночью, она все равно выкинет. Разберись без меня.

Акушерка везет капельницу и прячет от меня глаза. Я лежу в коридоре. В палатах нет мест. Больничка маленькая. Я все понимаю, но не могу смириться с тем, что моей девочки скоро не станет.

— Кто из медсестер в смене?

— Ольга. Сейчас разбужу.

У моей девочки есть надежда. Даже если все все понимают, нам повезло. Здесь Ольга. Это последнее, во что я могу верить. Я верю в Ольгу.

В медсестринской быстрая возня.

— Чего ты меня сразу не разбудила?!

— А чего будить, если схватки через минуту?!

— Твое какое дело?! — Ольга с матом несется по коридору, проверяет капельницу. Она прячет от меня глаза.

— Сделать уже ничего нельзя, у тебя роды. Молись.

Я все понимаю, но держусь за Ольгу как за серебряную струну, соединяющую явленный мир с потусторонним чудом.

— Молись Богородице, проси, чтобы она спасла ребенка. Все равно выкинешь, но, может быть, чудом выживет. Я буду с тобой молиться.

Я не верю в Богородицу, я верю в Ольгу.

— Ольга, я не знаю ни одной молитвы.

— Я буду говорить, а ты повторяй, — Ольга садится на кровать и берет меня за руку.

Я послушно повторяю за Ольгой слова первой в жизни молитвы. Я не прошу, чтобы ребенок остался в живых. Я прошу о том, чтобы он не рождался. Я ищу защиты и помощи у двух матерей. Дева Мария, оставь мне мою девочку. Если ты оставишь ее, она будет носить твое имя.

Мы держимся за руки всю ночь. К шести утра схватки останавливаются. В восемь приходит гинеколог. Я сплю. Я устала.

— Заснула? Это хорошо. Давно выкинула?
Я не хочу видеть врача, бросившего меня ночью на сельскую акушерку и медсестру. Я закрываю глаза и отворачиваюсь к стене. Акушерка рассказывает ей, что роды остановились. Меня ведут в смотровую. Раскрытия нет.

Роды не останавливаются. Так не бывает. Но при Ольге не умирают. И, если это очень важно, и две женщины просят третью о спасении ребенка, она не может не откликнуться.
Я уеду из этой деревни через пять лет. Еще через пятнадцать я встречусь со своими бывшими учениками в Москве.

— Ольгу помните? Смогла она оттуда уехать?

Ольга вышла замуж за своего лейтенанта и переехала жить в военный городок.

— При ней так никто и не умирал?

— Не умирал.

— Я рада, что у нее все сложилось.

Они прячут от меня глаза. Лейтенант уехал в другой гарнизон. Она должна была уехать следом за ним, зашла на почту за его письмом, торопилась в больницу. Когда вышла на крыльцо, поскользнулась на льду, упала на ступеньки и сломала шейные позвонки.

Мою кареглазую дочь зовут Мария. Она думает, что ее назвали в честь бабушек. Когда в середине лета я родила ее все в той же деревенской больнице, Ольга приходила на нее посмотреть.

Может быть, нам нужно молиться о том, чтобы в больницах не прекращались Ольги, которые не сдаются даже, когда сделать уже ничего нельзя?

©Светлана Комарова

[Оксана-pepper 1189]

Куда идет добрейшая старушка?
В аптеку или , может, в магазин.
А где ее  любимая избушка?
Дорожек много - Жизни путь один.
Идет, себе клюкою помогая,
О чем - то думает, чего - то ждет.
Пусть Бог тебя в пути не оставляет,
Пусть солнца луч в твоей душе живет.
Придешь домой, согрей чайку, родная,
Пусть отогреются и руки, и душа,
Пусть Бог тебе в дороге помогает!
Иди, родная, шествуй не спеша....

(с)Тамара Сащенко

[Оксана-pepper 1189]

Не прилетай... ни с птицами, ни с ветром...
Я отпустила... Может, вспомню вновь
Всё то, что было в нашем прошлом где-то:
Прощанья, встречи, странную любовь...

Не прилетай... теперь уже не надо.
Я не хочу былое ворошить.
И не смогу, как раньше, безоглядно,
Ни ждать тебя, ни верить, ни любить.

Не надо слов. Мне всё сказало Время,
Разбив о факты все мои мечты.
Оно право... и я закрыла тему.
Мы - жизнью разведённые мосты.

А всё могло бы... Но теперь - как было:
Две параллельных... - где Эвклид, где мы...
Ты выбирал... а я лишь отпустила...
Тебя, любовь и все свои мечты.

Не прилетай... ни с птицами, ни с ветром...
И не стучи в моё окно дождём...
Скажи на милость, для чего всё это?
Не надо снова... в душу... напролом.

Ирена Буланова

[Оксана-pepper 1189]

100 метров

Жара. Нечасто весной так жарко... Отделение банка в центре Киева. Охранник скучающим взглядом смотрел на монитор.
На пороге появился дед. Обычный дед, ничего примечательного. В руках пакет, летняя рубашка, отутюженные брюки и на голове белая кепка чуть на сторону, на манер фуражки.
- Сынок, а тут за квартиру можно заплатить?
- Угу, - ответил охранник, даже не повернув головы к посетителю.
- А где, сынок, подскажи, а то тут я впервой.
- У окошка,- раздраженно ответил охранник.
- Ты бы мне пальцем показал, а то я без очков плохо вижу.
Охранник, не поворачиваясь, просто махнул рукой в сторону кассовых окошек.
- Там.
Дед в растерянности стоял и не мог понять, куда именно ему идти.

Охранник повернул голову к посетителю, смерил взглядом и презрительно кивнул:
- Вот ты чего встал, неужели не видно, вон окошки, там и плати.
- Ты не серчай, сынок, я же думал что у вас тут порядок какой есть, а теперь понятно, что в любом окошке могу заплатить.
Дед медленно пошел к ближайшему окошку.
- С вас 345 гривен и 55 копеек,- сказала кассир.
Дед достал видавший виды кошелек, долго в нем копался и после выложил купюры.
Кассир отдала деду чек.
- И что, сынок, вот так сидишь сиднем целый день, ты бы работу нашел лучше,- дед внимательно смотрел на охранника.
Охранник повернулся к деду:
- Ты что издеваешься, дед, это и есть работа.
- Аааа,- протянул дед и продолжил внимательно смотреть на охранника.
- Отец, вот скажи мне, тебе чего еще надо? – раздраженно спросил охранник.
- Тебе по пунктам или можно все сразу? – спокойно ответил дед.
- Не понял? – охранник повернулся и внимательно посмотрел на деда.
- Ладно, дед, иди, - сказал он через секунду и опять уставился в монитор.
- Ну, тогда слушай, двери заблокируй и жалюзи на окна опусти.
- Непо… охранник повернулся и прямо на уровне глаз увидел ствол пистолета.
- Да ты чего, да я щас!
- Ты, сынок, шибко не ерепенься, я с этой пукалки раньше с 40 метров в пятикопеечную монету попадал. Конечно сейчас годы не те, но да и расстояние между нами поди не сорок метров, уж я всажу тебе прямо между глаз и не промажу,- спокойно ответил дед.
- Сынок, тебе часом по два раза повторять не нужно? Али плохо слышишь? Блокируй двери, жалюзи опусти.
На лбу охранника проступили капельки пота.
- Дед, ты это серьезно?
- Нет, конечно нет, я понарошку тыкаю тебе в лоб пистолетом и прошу заблокировать двери, а так же сообщаю, что грабить я вас пришел.
- Ты, сынок, только не нервничай, лишних движений не делай. Понимаешь, у меня патрон в стволе, с предохранителя снят, а руки у стариков сам знаешь, наполовину своей жизнью живут. Того и гляди, я тебе ненароком могу и поменять давление в черепной коробке,- сказал дед, спокойно глядя в глаза охраннику.
Охранник протянул руку и нажал две кнопки на пульте. В зале банка послышался щелчок закрывающейся входной двери, и на окна начали опускаться стальные жалюзи.
Дед, не отворачиваясь от охранника, сделал три шага назад и громко крикнул:
- Внимание, я не причиню никому вреда, но это ограбление!!!
В холле банка наступила абсолютная тишина.
- Я хочу, чтобы все подняли руки вверх! - медленно произнес посетитель.
В холле находилось человек десять клиентов. Две мамаши с детьми примерно лет пяти. Два парня не более двадцати лет с девушкой их возраста. Пара мужчин. Две женщины бальзаковского возраста и миловидная старушка.
Одна из кассиров опустила руку и нажала тревожную кнопку.
- Жми, жми, дочка, пусть собираются, - спокойно сказал дед.
- А теперь, все выйдите в холл,- сказал посетитель.
- Лёнь, ты чего это удумал, сбрендил окончательно на старости лет что ли? - миловидная старушка явна была знакома с грабителем.
Все посетители и работники вышли в холл.
- А ну, цыц, понимаешь тут,- серьезно сказал дед и потряс рукой с пистолетом.
- Не, ну вы гляньте на него, грабитель, ой умора, – не унималась миловидная старушка.
- Старик, ты чего, в своем уме? - сказал один из парней.
- Отец, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – спросил мужчина в темной рубашке.
Двое мужчин медленно двинулись к деду.
Еще секунда и они вплотную подойдут к грабителю. И тут, несмотря на возраст, дед очень быстро отскочил в сторону, поднял руку вверх и нажал на курок. Прозвучал выстрел. Мужчины остановились. Заплакали дети, прижавшись к матерям.
- А теперь послушайте меня. Я никому и ничего плохого не сделаю, скоро все закончится, сядьте на стулья и просто посидите.
Люди расселись на стулья в холле.
- Ну вот, детей из-за вас напугал, тьху ты. А ну, мальцы, не плакать, - дед весело подмигнул детям. Дети перестали плакать и внимательно смотрели на деда.
- Дедуля, как же вы нас грабить собрались, если две минуты назад оплатили коммуналку по платежке, вас же узнают за две минуты? – тихо спросила молодая кассир банка.
- А я, дочка, ничего и скрывать-то не собираюсь, да и негоже долги за собой оставлять.
- Дядь, вас же милиционеры убьют, они всегда бандитов убивают, – спросил один из малышей, внимательно осматривая деда.
- Меня убить нельзя, потому что меня уже давненько убили, - тихо ответил посетитель.
- Как это убить нельзя, вы как Кощей Бессмертный? – спросил мальчуган.
Заложники заулыбались.
- А то! Я даже может быть и похлеще твоего Кощея, - весело ответил дед.


- Ну, что там ?
- Тревожное срабатывание.
- Так, кто у нас в том районе? – диспетчер вневедомственной охраны изучал список экипажей.
- Ага, нашел.
- 145 Приём.
- Слушаю 145.
- Срабатывание на улице Богдана Хмельницкого.
- Понял, выезжаем.
Экипаж включив сирену помчался на вызов.
- База, ответьте 145.
- База слушает.
- Двери заблокированы, на окнах жалюзи, следов взлома нет.
- И это все?
- Да, база, это все.
- Оставайтесь на месте. Взять под охрану выходы и входы.
- Странно, слышь, Петрович, экипаж выехал по тревожке, двери в банк закрыты, жалюзи опущенные и следов взлома нет.
- Угу, смотри номер телефона и звони в это отделение, чо ты спрашиваешь, инструкций не знаешь что ли?

- Говорят, в ногах правды нет, а ведь и правда,- дед присел на стул.
- Лёнь, вот ты что, хочешь остаток жизни провести в тюрьме? - спросила старушка.
- Я, Люда, после того, что сделаю, готов и помереть с улыбкой, - спокойно ответил дед.
- Тьху ты…
Раздался звонок телефона на столе в кассе.
Кассир вопросительно посмотрела на деда.
- Да, да, иди, дочка, ответь и скажи все как есть, мол, захватил человек с оружием требует переговорщика, тут с десяток человек и двое мальцов, - дед подмигнул малышам.
Кассир подошла к телефону и все рассказала.
- Дед, ведь ты скрыться не сможешь, сейчас спецы приедут, все окружат, посадят снайперов на крышу, мышь не проскочит, зачем это тебе? - спросил мужчина в темной рубашке.
- А я, сынок, скрываться- то и не собираюсь, я выйду отсюда с гордо поднятой головой.
- Чудишь ты дед, ладно, дело твое.
- Сынок, ключи разблокировочные отдай мне.
Охранник положил на стол связку ключей.
Раздался телефонный звонок.
- Эка они быстро работают, - дед посмотрел на часы.
- Мне взять трубку? - спросила кассир.
- Нет, доча, теперь это только меня касается.
Посетитель снял телефонную трубку:
- Добрый день.
- И тебе не хворать, - ответил посетитель.
- Звание?
- Что звание?
- Какое у тебя звание, в каком чине ты, что тут непонятного?
- Майор, - послышалось на том конце провода.
- Так и порешим, - ответил дед.
- Как я могу к вам обращаться? - спросил майор.
- Строго по уставу и по званию. Полковник я, так что, так и обращайся, товарищ полковник, - спокойно ответил дед.
Майор Серебряков провел с сотню переговоров с террористами, с уголовниками, но почему-то именно сейчас он понял, что эти переговоры не будут обычной рутиной.
- И так, я бы хотел ….
- Э нет, майор, так дело не пойдет, ты видимо меня не слушаешь, я же четко сказал по уставу и по званию.
- Ну, я не совсем понял что именно, - растерянно произнес майор.
- Вот ты, чудак-человек, тогда я помогу тебе. Товарищ полковник, разрешите обратиться, и дальше суть вопроса.
Повисла неловкая пауза.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться?
- Разрешаю.
- Я бы хотел узнать ваши требования, а также хотел узнать, сколько у вас заложников?
- Майор, заложников у меня пруд пруди и мал мала. Так что, ты ошибок не делай. Скажу тебе сразу, там, где ты учился, я преподавал. Так что давай сразу расставим все точки над «и». Ни тебе, ни мне не нужен конфликт. Тебе надо, чтобы все выжили, и чтобы ты арестовал преступника. Если ты сделаешь все, как я попрошу, тебя ждет блестящая операция по освобождению заложников и арест террориста, - дед поднял вверх указательный палец и хитро улыбнулся.
- Я правильно понимаю? – спросил дед.
- В принципе, да, - ответил майор.
- Вот, ты уже делаешь все не так, как я прошу.
Майор молчал.
- Так точно, товарищ полковник. Ведь так по уставу надо отвечать?
- Так точно, товарищ полковник, - ответил майор
- Теперь о главном, майор, сразу скажу, давай без глупостей. Двери закрыты, жалюзи опущены, на всех окнах и дверях я растяжки поставил. У меня тут с десяток людей. Так что не стоит переть необдуманно. Теперь требования, - дед задумался, - ну, как сам догадался, денег просить я не буду, глупо просить деньги, если захватил банк, - дед засмеялся.
- Майор, перед входом в банк стоит мусорник, пошли кого-нибудь туда, там конверт найдете. В конверте все мои требования, - сказал дед и положил трубку
- Это что за херня? - майор держал в руках разорванный конверт, - бля, это что,шутка?
Майор набрал телефон банка.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться?
- Разрешаю.
- Мы нашли ваш конверт с требованиями, это шутка?
- Майор, не в моем положении шутить, ведь правильно? Никаких шуток там нет. Все, что там написано - все на полном серьезе. И главное, все сделай в точности как я написал. Лично проследи, чтобы все было выполнено до мелочей. Главное, чтобы ремень кожаный, чтоб с запашком, а не эти ваши пластмассовые. И да, майор, времени тебе немного даю, дети у меня тут малые, сам понимаешь.
- Я Лёньку поди уже лет тридцать знаю,- миловидная старушка шептала кассиру, - да и с женой его мы дружили. Она лет пять назад умерла, он один остался. Он всю войну прошел, до самого Берлина. А после так военным и остался, разведчик он. В КГБ до самой пенсии служил. Ему жена, его Вера, всегда на 9 мая праздник устраивала. Он только ради этого дня и жил, можно сказать. В тот день она договорилась в местном кафе, чтобы стол им накрыли с шашлыком. Лёнька страсть как его любил. Вот и пошли они туда. Посидели, все вспомнили, она же у него медсестрой тоже всю войну прошла. А когда вернулись... ограбили их квартиру. У них и грабить-то нечего было, что со стариков возьмешь. Но ограбили, взяли святое, все Лёнькины награды и увели ироды. А ведь раньше даже уголовники не трогали фронтовиков, а эти все подчистую вынесли. А у Лёньки знаешь сколько наград-то было, он всегда шутил, мне говорит, еще одну медаль или орден если вручить, я встать не смогу. Он в милицию, а там рукой махнули, мол, дед, иди отсюда, тебя еще с твоими орденами не хватало. Так это дело и замяли. А Лёнька после того случая постарел лет на десять. Очень тяжело он это пережил, сердце даже прихватывало сильно. Вот так вот…
Зазвонил телефон.
- Разрешите обратиться, товарищ полковник?
- Разрешаю, говори, майор.
- Все сделал как вы и просили. В прозрачном пакете на крыльце банка лежит.
- Майор, я не знаю почему, но я тебе верю и доверяю, дай мне слово офицера. Ты сам понимаешь, бежать мне некуда, да и бегать-то я уже не могу. Просто дай мне слово, что дашь мне пройти эти сто метров и меня никто не тронет, просто дай мне слово.
- Даю слово, ровно сто метров тебя никто не тронет, только выйди без оружия.
- И я слово даю, выйду без оружия.
- Удачи тебе, отец,- майор повесил трубку.
В новостях передали, что отделение банка захвачено, есть заложники. Ведутся переговоры и скоро заложников освободят. Наши съемочные группы работают непосредственно с места событий.
- Мил человек, там, на крыльце лежит пакет, занеси его сюда, мне выходить сам понимаешь, - сказал дед, глядя на мужчину в темной рубашке.

Дед бережно положил пакет на стол. Склонил голову. Очень аккуратно разорвал пакет.
На столе лежала парадная форма полковника. Вся грудь была в орденах и медалях.
- Ну, здравствуйте, мои родные,- прошептал дед, - и слезы, одна за другой покатились по щекам.
- Как же долго я вас искал,- он бережно гладил награды.
Через пять минут в холл вышел пожилой мужчина в форме полковника, в белоснежной рубашке. Вся грудь, от воротника, и до самого низа, была в орденах и медалях. Он остановился посередине холла.
- Ничего себе, дядя, сколько у тебя значков, - удивленно сказал малыш.
Дед смотрел на него и улыбался. Он улыбался улыбкой самого счастливого человека.
- Извините, если что не так, я ведь не со зла, а за необходимостью.
- Лёнь, удачи тебе,- сказал миловидная старушка.
- Да, удачи вам, - повторили все присутствующие.
- Деда, смотри, чтобы тебя не убили, - сказал второй малыш.
Мужчина как-то осунулся, внимательно посмотрел на малыша и тихо сказал:
- Меня нельзя убить, потому что меня уже убили.
Убили, когда забрали мою веру, когда забрали мою историю, когда переписали ее на свой лад.
Когда забрали у меня тот день, ради которого я год жил, что бы дожить до моего дня. Ветеран, он же одним днем живет, одной мыслью - днем Победы.
Так вот, когда у меня этот день забрали, вот тогда меня и убили.
Меня убили, когда по Крещатику прошло факельное шествие фашиствующей молодежи.
Меня убили, когда меня предали и ограбили, меня убили, когда не захотели искать мои награды. А что есть у ветерана? Его награды, ведь каждая награда - это история, которую надо хранить в сердце и оберегать. Но теперь они со мной, и я с ними не расстанусь, до последнего они будут со мной. Спасибо вам, что поняли меня.

Дед развернулся и направился к входной двери.
Не доходя пару метров до двери, старик как-то странно пошатнулся и схватился рукой за грудь. Мужчина в темной рубашке буквально в секунду оказался возле деда и успел его подхватить под локоть.
- Чо- та сердце шалит, волнуюсь сильно.
- Давай, отец, это очень важно, для тебя важно и для нас всех это очень важно.
Мужчина держал деда под локоть:
- Давай, отец, соберись. Это наверное самые важные сто метров в твоей жизни.
Дед внимательно посмотрел на мужчину. Глубоко вздохнул и направился к двери.
- Стой, отец, я с тобой пойду,- тихо сказал мужчина в темной рубашке.
Дед обернулся.
- Нет, это не твои сто метров.
- Мои, отец, еще как мои, я афганец.
Дверь, ведущая в банк открылась, и на пороге показались старик в парадной форме полковника, которого под руку вел мужчина в темной рубашке. И, как только они ступили на тротуар, из динамиков заиграла песня «День победы» в исполнении Льва Лещенко.
Полковник смотрел гордо вперед, по его щекам катились слезы и капали на боевые награды, губы тихо считали 1, 2, 3, 4, 5… никогда еще в жизни у полковника не было таких важных и дорогих его сердцу метров. Они шли, два воина, два человека, которые знают цену победе, знают цену наградам, два поколения 42, 43, 44, 45… Дед все тяжелее и тяжелее опирался на руку афганца.
- Дед, держись, ты воин, ты должен!
Дед шептал 67, 68, 69, 70...
Шаги становились все медленнее и медленнее.
Мужчина уже обхватил старика за туловище рукой.
Дед улыбался и шептал….96, 97, 98… он с трудом сделал последний шаг, улыбнулся и тихо сказал:
- Сто метров… я смог.
На асфальте лежал старик в форме полковника, его глаза неподвижно смотрели в весеннее небо, а рядом на коленях плакал афганец.

©Redd

[Оксана-pepper 1189]

пообещай мне баньку - я приеду
Ник Туманов

опять зима и холодно до дури,
опять пугают смертностью врачи,
но у меня с рождения в натуре – болезни русской банькою лечить.
пообещай мне баньку с лёгким паром, с весёлым от морозца камельком, с любовью, полыхающей пожаром, и я примчусь в твой хлебосольный дом.

ты выйдешь встретить – не вдова, не девка, и рассмеёшься, в руки взяв цветы.
да что цветы – обычная запевка, скорее так… для общей красоты, а вот моё тебе больное сердце куда приятней и дороже дар…
чтоб не тянуть, пойдём быстрее греться, пока ещё совсем не вышел пар.
ведь после бани русской… после бани мы все в глуби души простые вани – хлебнём кваску на хлебушке ржаном, и полежим совсем не на диване, а на снегу – душе родней оно! и мигом вновь на пламенный полок, подкинув квасу пару кружек сдуру, чтоб жар тулупом тесным обволок, и до костей сумел прогреть натуру,
исхлещем так друг друга – боже мой!
 
и, окунувшись в проруби – домой!
там самовар давно исходит жаром, и в сковородке с мясом лук шкворчит, и в чугунке щекочут ноздри паром на солонине стряпанные щи... 
а на картохе вареной "в мундирах", вгорячую очищенной рукой – солёный рыжик, чесночок-задира, селёдочка (посол не заводской, домашний, стародавнего рецепта), и сала шмат, в полоску, со слезой...
срывается твой голос до фальцета...
и говорить о прочем не резон – урчит желудок, будто волк голодный, к тому ж ещё зовёт природный гон…
и булькает  в стакан первач холодный – очищенный на углях самогон…

скажи мне «жду» и я уже к обеду увижу деревеньку на юру, и вряд ли от тебя легко уеду...
проснувшись с петухами поутру от запаха полыни с тёплым хлебом, я вдруг пойму, что лучше места нет, и с кем бы я ни жил, и где бы ни был, на этом доме клином выпал свет.
ведь в этой красотище первородной, от века заведённой на Руси, душа поёт и властвует природа от нежного «люблю» до «гой еси!»
и сколько бы до нас не говорилось, как терпелив наш русский человек пока в стакане дно не запылилось, то – не запой, а просто Божья милость!

на том стоим.

и присно.

и вовек!

[Оксана-pepper 1189]

Все мы мамочки...

Звонит из школы.
-Мам, я уже всё. Еду домой.
Домой ехать тридцать минут. Проходит полтора часа. Звоню.
-Алё!
На заднем фоне – шум, мат, крики.
-Ты где?
-Скоро буду, жди.
И бросает трубку.
Перезваниваю. Абонент недоступен.

Мамы, сколько вам нужно времени, чтобы накрутить себя до такого состояния, когда ком в горле и из рук всё валится?
Мне – ровно десять секунд. Может, чуть больше.
Далее воображение начинает рисовать дикое – ввязался в драку. Напали. Ограбили. Случилось что-то ужасное. Что-то непоправимое.

Одеться. Бежать. Куда? По маршруту автобуса. Облазить близлежащие подъезды. Позвонить классному руководителю. Нет, сначала в милицию. Нет, другу семьи, следователю с Петровки. Чтобы запеленговали телефон. Интересно, можно запеленговать телефон, если он отключен?
Высматриваешь подступы к подъезду. Подъездов два, бегаешь из одной комнаты в другую. Параллельно набираешь снова. И снова. Абонент недоступен.
Проходит ещё двадцать минут напряжённого ожидания.

Натягиваешь джинсы. Кофту. Берёшь паспорт. Ключи. Мечешься по квартире в поисках телефона. Перерываешь всё вверх дном. Телефон как в воду канул. Срываешь с кровати покрывало. Что-то мешает тебе рыться в белье. Ах, это телефон. Ах, ты всё это время держала его в руке.
Сдёргиваешь с вешалки пальто. Не плакать. Только не плакать. Господи, а я с утра наорала на него за то, что постель не заправил. Далась тебе эта постель! ДАЛАСЬ ТЕБЕ ЭТА ПОСТЕЛЬ, ДУРА! Никогда, никогда, никогда больше не стану его ругать. Сыночка, сыночка.

Тренькает домофон.
-Да?
-Французский иностранный легион приветствует вас!
-Ты где был???
-Мам, открой, тут люди ждут,- пасует французский иностранный легион.

Стряхиваешь с себя пальто. Идёшь открывать тамбурную дверь.
-Убью!- обещаешь себе с мрачной решимостью.
Выходит из лифта. Двухметроворостая каланча. Тяжеленный рюкзак за спиной. Карман куртки подозрительно оттопырен.
-Ты где был?- выдыхаешь Змеем Горынычем.
-Мам, я решил на дополнительный по истории остаться.
-А предупредить не мог?
-Ну, всё очень спонтанно случилось. Вот и не успел. А когда спохватился – звонок уже прозвенел.
-А смску скинуть? Чтобы я не волновалась?
-Мам, ты же знаешь, что на уроках нельзя телефонами пользоваться!
-Ты мне потом звонил, а там кто-то матом ругался!
-А, это алкаши на остановке что-то не поделили, вот и орали друг на друга. Я хотел тебе сказать, но телефон разрядился.

Стоишь, хватаешь ртом воздух.
-Это тебе,- достаёт из кармана мороженое. И улыбается широко-широко.
Улыбка у него моя. И моего отца.

Года три назад с деньгами было совсем туго, уходил погулять с друзьями, брал с собой сто рублей. Возвращался с шоколадкой. Не знаю, как умудрялся сэкономить. Но всегда приходил с шоколадкой. Протягивал её мне на пороге.
-Мамочка, это тебе.

Это мне, да. Мне, моё, обо мне.
Это – на всю жизнь. На всю мою благословенную, озарённую счастьем материнства жизнь.

Научиться бы ещё не накручивать себя так.

Наринэ  (с)

[Оксана-pepper 1189]

— Где девочка? — набросилась на кота Баба-яга. — Только что тут была, куда подевалась?

— Удрррала, — промурлыкал кот, облизывая лапку.

— Как — удрала? — опешила Баба-яга. — Не могла она удрать! Ты тут для чего сидишь? Должен же был наброситься на нее и исцарапать!

— Понимаешь, какое дело, хозяйка... — кот задумчиво уставился на свои коготки, — она мне сметаны дала.

— Тебе?

— Мнне.

— Сметаны?

— Мням.

— Да разве ж так можно? И ты съел?!

— А что такого? — кот потянулся и широко зевнул. — Я тебе уже служу без малого сто лет, а ты мне даже простокваши не наливала. А тут — сметана!

— Я же тебе запрещала!

— Я тебя, хозяйка, очень уважаю, — дернул ушами кот, — но сметану я уважаю тоже.

— И это вместо благодарности! — укоризненно покачала головой Яга. — Нет чтоб сказать спасибо старушке за сто лет, которые ты прожил. Еще и простоквашей попрекает! Ты вообще знаешь, сколько кошки в среднем живут?

— Да ну, ерунда, хозяйка. Не переживай. Ничего мне не будет от одной мисочки сметаны.

— От целой мисочки?! — Баба-яга прикрыла глаза.

— Одной жизнью больше, одной меньше, — пожал плечами кот. — У меня их еще восемь останется.

Баба-яга нахмурилась и задумчиво посмотрела в окошко.

— Та-ак... А собаки ее почему пропустили? Э-эй, вы там! Шавки! А ну идите сюда!

— Да не ори ты, — зевнул кот. — Не придут они. Спят.

— Как спят?

— Так. Наелись и переваривают.

— Что... переваривают?

— Колбасу. — Кот прищурился и еле заметно вздохнул. — Колбаса — это хорошо. Хотя... ладно уж, сметана тоже неплохо.

— Ироды! — Баба-яга села на перевернутую ступу и всхлипнула. — Я вас для чего кормлю-пою строго по диете? Чтобы вы мне в одночасье передохли от гастрита?

— Брррось, хозяйка, — примирительно мурлыкнул кот, — собакам тоже надо развеяться. Сто лет во рту черствой корки не было, страшно сказать!

— А страшно — так и молчи! — прикрикнула старуха.

Кот покладисто замолчал, повернулся на бочок и стал ловить свой хвост, негромко урча.

— Догнать ее, что ли? — задумчиво протянула старуха через некоторое время.

— На чем, на помеле? — фыркнул кот.

— Между прочим, — недобро прищурилась Баба-яга, — в Европе, как я слышала, ведьмы летают верхом на черных котах.

— Я необъезженный, — осклабился кот, — и норовистый.

Баба-яга отвернулась и замолчала.

— Хозяйка, а хозяйка?

— Чего?

— А что бы ты с ней сделала, если бы догнала? Зажарила и съела?

— Да что я, зверь какой? — обиделась старуха. — Как же я могу ее съесть? Триста лет живу, и все мне: «Баба-яга, костяная нога...» А она — бабушкой назвала!

Старуха всхлипнула и утерла глаза уголком платка.

— Я вот тут ей яблочков на дорожку собрала... И пирожков, с повидлом... — призналась она и смущенно улыбнулась ошеломленному коту.

 

Автор: Петр Бормор

[Оксана-pepper 1189]

[Оксана-pepper 1189]

В новогоднюю ночь старый Волк особенно остро почувствовал свое одиночество. Увязая в снегу, продираясь сквозь цепкие елки, он брел по лесу и размышлял о жизни. Да, ему никогда не везло. Самые лучшие куски у него выхватывали из-под носа другие. Волчица -- и та оставила его, потому что он мало приносил зайцев. Эти зайцы, сколько из-за них неприятностей! У кого их много -- перед теми все на задних лапах стоят, а у кого мало...

Да, в волчьем мире зайцы решают все.

Елки, елки... "Елки-палки, -- думал Волк, -- когда же все это кончится? Никуда не денешься от этих елок, хоть из лесу беги!"

И вдруг... Волк присел на хвост, протер глаза: неужели правда? Под елкой сидит самый настоящий, самый живой заяц. Он сидит, задрав голову, и смотрит куда-то вверх, и глаза его горят так, словно ему там невесть что показывают.

"Интересно, что он там увидел? -- подумал Волк. -- Дай-ка и я погляжу". И он поднял глаза на елку.

Сколько елок видел он на своем веку, но такой ему видеть не приходилось. Она вся искрилась снежинками, переливалась лунным светом, и казалось, что ее специально убрали к празднику, хотя на ней не было ни одной елочной игрушки.

-- Елки-палки! -- сказал Волк и замер с открытым ртом.

Бывает же на свете такое чудо! Посмотришь на него -- и чувствуешь, как у тебя внутри что-то переворачивается -- не в желудке, нет, а повыше. И уже ничего не хочется -- только сидеть и смотреть.

Так и сидели они рядышком -- Заяц и Волк -- под новогодней елкой, и смотрели на нее, и внутри у них что-то переворачивалось.

И Заяц впервые подумал, что есть на свете кое-что посильнее волков,

а Волк подумал, что, елки-палки, честно говоря, ведь не в зайцах счастье...

[Оксана-pepper 1189]

Эта история настолько тронула..Она о наших мамах и бабушках,она о нас,она и жизни.

Решила поделиться с вами.

Автор Ольга Савельева.

 

У мамы в серванте жил хрусталь.

Салатницы, фруктовницы, селедочницы.

Все громоздкое, непрактичное.

И ещё фарфор.

Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.

Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее.

Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке.

Она называла это: "Урвала".

 

Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть.

Скатерть просила нарядного фарфора.

- Мам, можно?

- Не надо, это для гостей.

- Так у нас же гости!

- Да какие это гости! Соседи да баб Полина...

 

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.

Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь.

А та, которая уже сегодня - не считается.

Что это за жизнь такая?

 

Сплошное преодоление.

Мало денег, мало радости, много проблем.

Настоящая жизнь начнется потом.

Прямо раз - и начнется.

И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.

Но не сегодня.

 

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

- Отвези меня на рынок, - попросила мама однажды.

- А что тебе надо?

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала.

Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне - наверняка нравилось маме.

Поэтому это был такой антишоппинг - надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе - и именно эти обновки приводили маму в восторг.

 

- Мне белье надо новое, я похудела.

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно.

В итоге мы поехали в магазин.

Он был в тц, при входе, на первом этаже.

 

От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги.

Пришли. Выбрали. Примерили.

- Тут очень дорого и нельзя торговаться, - сказала мама. - Пойдем еще куда-то.

- Купи тут, я же плачу , - говорю я. - Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

Мама поняла, что я права, не стала спорить.

 

Мама выбрала белье.

- Сколько стоит?

- Не важно, - говорю я.

- Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

- Пять тысяч, - говорит продавец.

- Пять тысяч за трусы?????

- Это комплект из новой коллекции.

- Да какая разница под одеждой!!!! - мама возмущена.

 

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

- Ой, - говорит девочка-продавец, глядя на меня. - Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

- То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали... Может, скинете пару сотен?

- Мам, это магазин, - вмешиваюсь я. - Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.

 

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза.

Забираем покупки. Идем до машины.

- Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.

- Хорошо, - говорю я.

- И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

- Хорошо.

 

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире.

Я называю их пейджеры.

Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

 

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень.

Он продавал набор ножей.

Мама его впустила, не задумываясь.

Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев.

Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

- А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, - пожаловалась мама.

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять.

Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут - наяву.

 

Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал.

Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга.

"Ну надо же! Еще и кулинарная книга!" - подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп.

Мама поняла: ножи надо брать.

И взяла.

 

Пенсия у мамы - 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком.

Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей .

Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.

 

На следующий день я приехала в гости.

Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать.

Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними.

Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала.

 

Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

- Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

- С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить...

Опять на потом. Опять все лучшее - не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

 

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать.

Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано "Принцесса". Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой.

Дочке - полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке.

Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

Но вернемся к маме и ножам.

 

Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой.

Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке.

Такая голубая, нарядная.

- Это даже не пластмасса, - подумала я.

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала.

Маме ничего, конечно, не сказала.

 

Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога - конец от печеночного паштета.

Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

 

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться.

Я вдохновилась ее смехом.

На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками.

 

Мне нравилась эта блузка.

- Спасибо, - сказала мама и убрала ее в шкаф.

- Наденешь ее на новый год?

- Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь...

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки.

А может наоборот, очень понравилась.

 

Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было.

Была одна белая блузка и много шарфиков.

Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.

К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости.

Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило.

Отложило молодость на старость.

На потом.

Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно - потом.

Синдром отложенной жизни.

 

Мама умерла внезапно.

В начале января.

В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели.

Я была оглушена. Растеряна.

Никак не могла взять себя в руки.

То плакала навзрыд. То была спокойна как танк.

Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг.

 

Я поехала в морг.

За свидетельством о смерти.

При нем работало ритуальное агентство.

Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

- Какой размер у усопшей? - спросил меня агент.

- Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу ...- зачем-то подробно стала отвечать я.

- Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье...

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы.

И заплакала.

- Не нравится ? - агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. - Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой...

- Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом.

 

Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.

Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину.

Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле.

Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика.

Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти..

Сверху лежал большой пакет с надписью "На смерть".

Я открыла его, заглянула внутрь.

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч.

Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого.

И отложила его на потом.

 

На лучший день ее настоящей жизни.

И вот он, видимо, наступил.

Ее лучший день.

И началась другая жизнь...

Дай Бог, она настоящая.

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу.

Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону.

Зато она успеет.

Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь - та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим.

Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.

Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

Давайте вместе этому учиться - жить сегодня. ©

 

[Маргоша 36]

Чудесные рассказы,  спасибо  :thx:

[Кузя 96]

Однажды писатель и кинодраматург Михаил Дымов предложил учащимся русскоязычных рижских школ в возрасте от 6 до 10 лет написать Богу, задать ему самые насущные вопросы, попросить о самом главном. Из этих писем получилась целая книга, которая была опубликована в 1997 г.

 

«Книга «Дети пишут Богу» адресована всем — взрослым и детям, — написал Михаил Дымов в предисловии к ней. — Она вне возраста. Потому что она обращена к Богу, а значит — к душе человека. Улыбайтесь, взрослые, над мыслями детей, вздрагивайте, плачьте. И если это случится, значит есть у вас душа. И слава Богу. Ну а дети — как можно чаще обращайтесь к Господу и тем самым сохраните в себе все человеческое».

Вот некоторые из писем, вошедших в книгу.

 

Здравствуй, Господи. Как у Тебя дела? Как живешь? Как здоровье?

 

Женя, 2 кл.

 

* * *

 

За что Ты наказываешь добрых людей?

 

Феля, 3 кл.

 

* * *

 

Куда уходит время? В седину?

 

Юля, 3 кл.

 

* * *

 

Люди так страдают на Земле, неужели в Твоем аду еще хуже?

 

Радик, 4 кл.

 

* * *

 

Я понял, что Ты самый главный на Земле, хоть и живешь на небе.

А Тебя не переизберут?

 

Сеня, 1 кл.

 

* * *

 

Я Тебя, конечно, люблю, но маму и папу больше. Это ничего?

 

Зоя, 3 кл.

 

* * *

 

Можно мне не умирать, а?

 

Юля, 1 кл.

 

* * *

 

Почему весной, когда вечером Ты включаешь на небе звезды и дуешь на Землю теплый ветер и вокруг тихо-тихо, мне иногда хочется плакать?

 

Наташа, 2 кл.

 

* * *

 

Как это: на все воля божья?! И на лето, и на мамину болезнь, и на войну?

 

Марат, 2 кл.

 

* * *

 

Тебе нравится, что творится на Земле?

 

Андрей, 4 кл.

 

* * *

 

Ну, хорошо, первую пару людей на Земле сотворил Ты. А как сделали третьего человека?

 

Владик, 4 кл.

 

* * *

 

Ты не знаешь, помирятся ли мои родители?

 

Катя, 2 кл.

 

* * *

 

Господи, я Тебе благодарна за все, что Ты мне раньше делал. Но помоги мне сейчас. Моего папу посадили ни за что в тюрьму, и теперь он уже сидит 8 месяцев. Я жду его все время. Я Тебя очень прошу, помоги мне. Это самая большая просьба. Потом я беспокоить Тебя никогда не буду. Даже если случится умирать.

 

Ира, 4 кл.

 

* * *

 

Почему уже во втором классе многие мальчишки такие женолюбцы?

 

Надя, 2 кл.

 

* * *

 

Ну, а теперь Ты бы создал во второй раз человека?

 

Олег, 3 кл.

 

* * *

 

Знаешь, был на кладбище, и меня потряс один памятник. Черный большой камень, на нем высечено одно слово: «Мама». И все.

 

Ваня, 4 кл.

 

* * *

 

А мы не игрушки Твои?

 

Саша, 2 кл.

 

* * *

 

Старики — это усталые дети.

 

Андрон, 4 кл.

 

* * *

 

Если бы Ты знал, как меня взрослые затаскали по будням.

 

Лелик, 3 кл.

 

* * *

 

Я пишу Тебе, а ответа все нет. Ленив Ты.

 

Ларик, 2 кл.

 

* * *

 

Почему меня так и тянет вытворять что-то плохое? Это Ты меня испытываешь?

 

Паша, 3 кл.

 

* * *

 

А ведь первыми начали рожать мужчины – вспомни ребро Адама и Еву. Чем Тебе не понравилось это, и Ты взвалил такой труд на женщин?

 

Зоя, 4 кл.

 

* * *

 

Почему жизнь даешь Ты, а отнять ее может любой?

 

Роман, 3 кл

 

* * *

 

Сколько верующих среди верующих?

 

Зоя, 4 кл.

 

* * *

 

Спаси наши души от инвалидности.

 

Изя, 4 кл.

 

* * *

 

Ну, почему бы Тебе не сотворить, чтоб дождь лился с музыкой.

 

Ася, 2 кл.

 

* * *

 

Я еще маленькая, учусь в третьем классе, грехов пока нет, но собираются.

 

Ева, 3 кл.

 

* * *

 

Сколько Тебе лет, Господи?

 

Валя, 2кл.

 

* * *

 

Нельзя ли сделать, чтоб люди были культурнее, а то трудно с ними разговаривать?

 

Сергей, 3 кл.

 

* * *

 

Сделай так, чтоб на Земле сломалось всё оружие.

 

Костя, 4 кл.

 

* * *

 

А я есть на самом деле?

 

Люба, 3 кл.

 

* * *

 

Ладно, Христос страдал ради людей, а ради чего страдают люди?

 

* * *

 

Разве счастье положено не всем людям?

 

Аркадий, 3 кл.

 

* * *

 

Давай договоримся, Господи, я верю в Тебя, Ты - в меня.

 

Ляля, 2 кл.

 

* * *

 

Больше жизни, Господи!

 

Миша, 3 кл.

 

* * *

 

Может, я могу Тебе чем-то помочь?

 

Света, 2 кл.

 

* * *

 

Пусть на Земле никто никогда не плачет.

 

Ася, 1 кл.

 

* * *

 

Давай встретимся до смерти

 

Юра, 2 кл.

[Сережа М81 114]

Читал лет 5 назад, в книге Луг Духовный.

 

Юноша, которого умирающий отец вверил покрову Божию

 

Я желаю лучше Христа!

 

Вот что рассказал мне один из отцев: «По некоторой надобности я прибыл в Константинополь. Сижу я в церкви, и вот входит некто из мирян, человек знатный и христолюбивый. Увидав меня, он сел рядом со мной, и у нас завязался душеспасительный разговор. Во время беседы я сказал, что те, кто хорошо распоряжаются земными благами, сподобятся и небесных. «Хорошо ты сказал, отче! - отвечал он. - Блажен тот, кто уповает на Бога и всецело себя предает Ему. Вот тебе пример. Я - сын одного из весьма знатных в мире. Отец мой был очень милостив и щедр и много уделял бедным. Однажды он позвал меня к себе и, показав мне все деньги, спросил: «Скажи мне, чадо, что тебе более будет угодно, оставить ли тебе деньги или Самого Господа твоим попечителем?» Я, рассудив для себя более полезным то, чего, как видно было, желал и отец, отвечал ему: «Я желаю лучше Христа. Все это проходит: сегодня тут, а завтра — где?» И с тех пор, как отец услышал это от меня, он без сожаления раздавал все, так что по смерти своей мне почти ничего не оставил. Став бедняком, я вел себя очень скромно, всю надежду возложив на Бога, Которому он поручил меня. Был один богач и притом весьма знатный. У него была жена христолюбивая и боящаяся Бога. У них была только одна дочь. Однажды жена обратилась к мужу с такой речью: «У нас всего только одна дочь, и так много благ даровал нам Господь! Чего ей не достает? Если мы будем стараться выдать ее замуж за такого же богача, как и мы, но человека порочного — она будет несчастна весь свой век. Поищем-ка лучше для нее человека скромного и богобоязненного, чтобы он любил ее в Боге и согревал своей любовью». «Правильно ты рассудила — отвечал муж. — Ступай в церковь, помолись усердно и потом сядь там: кто первый войдет, тот и будет избранник, посланный Самим Богом». Она так и сделала. Помолилась и села, и вот я первый вхожу... Она тотчас посылает за мною раба и начинает расспрашивать: «Откуда ты?» «Я живу здесь же, в этом городе, и сын такого-то» «Того, кто был так милостив к бедным?.. Женат ли ты?» «Нет» Потом я передал ей свой разговор с отцом. И тогда она, воздав хвалу Богу, воскликнула: «Вот твой добрый Попечитель, Которого ты избрал себе, послал тебе жену и богатство, чтобы пользовался тем и другим в страхе Божием» И я молю Бога, чтобы Он дал мне идти путем отца моего до конца моей жизни».

[tomatinka 3165]

О моих родителях написала.

Ах ,как хочется жить!

 

Ах, как хочется жить!

Он сидел на лавочке у дома и думал об этом.

За последний  год , его ,с виду крепкого мужчину, шесть раз увозила скорая помощь. Врачи меняли лекарственные препараты, подлечивали, и снова выписывали.

Солнышко пригревало, тёплое , осеннее солнышко. Кто знает ,придётся ли ему следующей весной, вот так же погреть косточки на солнышке.

Из всей своей родни, братьев и сестёр, он остался на этом свете один.

Он облокотился на палочку и задумался… О чём думал, этот молчаливый, немногословный мужчина?

Он думал о том как много изменилось с тех пор ,как он родился на свет.  Какими  трудными были детство и юность, и как сейчас  стало интересно жить. Живи и радуйся. В доме газ и водопровод, пенсии им, вдвоём с бабушкой,  вполне хватает. Они проработали всю жизнь, и слава богу, заработали себе вполне нормальную пенсию. Вырастили пятерых детей, у них десять внуков и есть уже правнуки и правнучка. При воспоминании о правнуках, он заулыбался.

Внуки его побаивались. Дедушка был громкоголосый и строгий.

Жизнь его изменила.  К старости он стал сентиментальным, мог при случае и всплакнуть. Вспоминая маленького генералку  Илюшку,  который  деда не боялся и целовал когда уходил. Правнучку Дашу, которая,  неожиданно для него, с удовольствием пошла к нему. Особую гордость ему доставляло то, что к бабушке она не пошла. Счастливый, он рассказывал об этом всем.

Потихоньку мысли потянулись к своему детству.  Кто бы мог подумать, что мальчик, родившийся на Западной Украине, в Волынской области, Ратновского района, с. Высочно, будет  доживать свой век , в далёкой Сибири, вдали от Родины.

Родился он в 1938 году. В то время, Западная Украина входила в состав Польши. И лишь в 1939 году присоединилась к Советскому Союзу.

Самое первое воспоминание детства…Мама Варя ,вытаскивает из печи чугунок, из которого валит пар, пахнет любимой картошкой. И вдруг неожиданно над хутором полетели самолёты,их было так много, стоял такой грохот, и было так страшно… это сейчас он знает, тогда началась война.

Ему, трёхлетнему ребёнку, мало что запомнилось из тех лет.

Семья жила зажиточно, отец был крепким хозяином. оставшись вдовцом, с сыном на руках, он  женился второй раз.

Отец - Михаил держал коров, быков. В помощниках у него был отец. Звали деда -Калинник. Жена  Варвара, которую он привёз из Борков.

Василий не помнил материну девичью фамилию, Помнит ,что все называли её Кошкой. Имеет ли это прозвище к фамилии он так и не узнал.

Воспоминания всплывали отрывочно.

Когда началась война , сестре Зине было уже 18 лет. Она была в лесу. Почти вся молодёжь хутора,  спасая себя и хозяйство родителей, от ненасытных фрицев ,жили в лесу, пасли там скотину.

Помнит немецких автоматчиков, которые у их огорода, расстреливали красноармейца. Уже когда стал старше, сестра рассказала ему, что отец прятал красноармейца, но когда немцы пришли в хутор, солдат убежал ,чтоб не подставлять семью с маленькими детьми.

Может быть, благодаря тому солдату , он прожил  такую долгую  жизнь.

Отец умер в конце войны. Он не помнит, как это было, и точную дату…Вечером отец приболел и полез спать на печь. Утром он уже не встал.

После смерти отца жизнь изменилась, часто стало  нечего  есть.

Запомнился день,  когда  на хутор  пришли красноармейцы. У их дома, под  старой грушей, расположились  они со своей походной кухней. Как пахла , и какой вкусной , была каша, которой они кормили  их. Голодных и босых,  мальчишек и девчонок.

Вспоминается,  как закрыл деда Калинника в клуне. Когда пришла мать и открыла деда, тот  перетянул по спине  ботожком , своего  неразумного , шестилетнего внука.

Вскоре после войны умер и дед. Варвара осталась одна с четырьмя детьми. Яша, сын отца от первой жены, был уже взрослый. Жил отдельно.

Старшая Зина, Ольга, он - Василий и самая младшая , Галя. В то время жизнь была неспокойная, то тут, то там  давали знать о себе,  бандеровцы. Ближайшие родственники отца, уговорили мать ,отдать им Ольгу. Своих детей  им бог не дал.

Оставляя Зину с младшей Галей дома, мать брала его с собой и  ходила по деревням, лечила людей, просила милостыню. Кто-то давал , а кто-то и палкой угощал. С ранней весны и до поздней осени, ходили они  по сёлами хуторам, чтоб худо ,бедно не умереть за зиму с голоду.

Когда он стал старше , стал наниматься в работники. Вспоминается хозяин , у которого он пас баранов. Однажды в лесу к хозяину подошли мужчины с автоматами, в красных ,красивых сапогах. О чём-то долго говорили с хозяином и потом ушли. Хозяин строго –настрого приказал молчать ,о том, что видел. Позже он стал понимать , что это и были ,те самые бандеровцы.

 

Вот и четырнадцать лет. Уже и девчёнки  начинают нравиться, и они поглядывают на парня, рослого и сильного  не по годам! Хорошо было летом. Можно было босиком бегать на улицу. И это не было стыдно, потому  что, у многих подростков не было обуви ,ходили в домотканых штанах  и рубахах. Зимой,  обувь была на всех одна, и на улицу ходили по очереди.

Но вот опять лето и можно свободно идти на улицу. Мать ушла к соседке, на посиделки. Он помчался к друзьям,  они вели свои разговоры, бесились и дурачились. Вдруг набежала туча,  загремел гром. Он услышал громкие крики, и увидел бегающих около соседки людей. Сердце вздрогнуло, он побежал туда и увидел маму.  Её,  и молодую дочь соседки  прикопали в землю, оставив только  голову. На голове мамы  зияла огромная рана. Что только не делали односельчане,  спасая ей жизнь, носили к ставку в воду. Всё было бесполезным. Дочь соседки удалось спасти.

Так он остался  круглым сиротой.

2.

Сестра Зина,  уже засватанная , готовилась к свадьбе. Но, потеря матери  изменила её планы. Как бросить брата и сестру?

Что они могли,  девушка и два  подростка? Вспоминает день, когда очень хотелось есть ,но было нечего. Он пошёл в огород и наелся капустных листьев.  Тогда его едва спасли.

Брат, конечно, помогал, но у него была своя семья.

Он вспоминает брата с любовью. И думает о том,  как он перед ним виноват.  Однажды заигравшись с мальчишками, он забыл о своей работе. Бросил овец, которые  тут же воспользовались этим. Они зашли в огород брата и уничтожили всю капусту. Для тех голодных лет,  это была большая потеря.

Соседи сочувствовали парню и его сёстрам и по – своему заботились.  Однажды, в тайне от брата, его,  голодного подростка, уговорили жениться. На зажиточной  женщине ,двадцати с лишним лет, у которой умер муж. Она осталась с ребёнком. Ему красиво рассказали, как он всегда будет сытый, одетый и обутый. И он согласился. От молодой жены его с  ремнём  забрал брат. Досталось и соседям. Мудрым не по годам,  был его молодой брат. Спасибо ему за это.

Несколько раз , он вербовался на заработки , в южную Украину, В Херсонскую и Николаевскую области. Был там в работниках.  Парень отличался  силой, трудолюбием , уважением к старшим. Наверное,  поэтому, он приглянулся  дочери хозяина, и хозяин уговаривал его остаться в зятьях. Но ему так хотелось в свою родную Берёзу, так назывался его хутор.

Такой вспоминается Родина  и детство. Постоянное желание есть, нищета и война. После своего голодного детства , он так и не научился есть красиво , медленно и по –не многу. Но он любил свою Родину. И понимал, что там, где люди испытали ужасы войны, голод и холод, совсем другие ценности. Никогда не страдал  он  вещизмом. Всегда считал, что тому, кто сыт, одет, и обут, грех жаловаться на жизнь. Если бы не мечта…

Сердце его выпрыгивало из груди,  когда он слышал гармонь! Как завидовал,  счастливым обладателям этого волшебного инструмента!

3.

В 1957 г его забрали в армию. Самые теплые воспоминания у него остались об этом времени, хоть и проходила служба в Мурманской области, городе Североморске. На всю жизнь запомнились метели, когда из казармы в столовую, шли по натянутой верёвке, чтоб не потеряться. Но это не мешало быть счастливым. Здесь он впервые узнал чувство сытости. Здесь осуществил свою заветную мечту, научился играть на гармони.

Здесь подружился с земляком из Житомирской области, из города Бердичев, Тимощуком Борисом. Всю  жизнь вспоминал он о  своём армейском  брате. И вот спустя пятьдесят лет  смог поговорить с ним в скайпе.  Как  это здорово придумали. Жизнь становится такой интересной. Вспоминает  своего командира  Руденко.                  У командира он часто бывал дома, помогал нянчить его маленького сына,  Игоря.

Он понимал, что его жизнь ,зависит только от него самого.  Поэтому был ответственным за свои поступки. Кого- то сиротская доля выводила на плохую дорогу, а кого-то  делала  таким как он. Особую гордость, испытывал за фотографию у знамени части. Такой чести удостаивались отличники боевой и политической подготовки. Несмотря на свою неграмотность ,у него был один класс образования, он отличался врождённым интеллектом. Ему было интересно всё. Дома не было возможности знать мировые новости,  здесь он удовлетворил и свой  информационный голод. Его интересовало всё. На всю жизнь сохранился интерес к информационным программами спортивным комментариям. Заслуженный краткосрочный отпуск на Родину был ещё одним предметом гордости. Никто в бравом морячке, не узнавал того голодного сироту ,каким его знали до армии. В каждый дом зазывали в гости, угощали. В то время в таких хуторах жили почти все родственники. Как счастлив был он, их всех видеть. Свою двоюродную сестру Юхимку, с которой парубком бегал на вечёрки, и которая учила его танцевать польку, краковяк. Встретил он и ту женщину, которая хотела его женить на себе, ещё подростком. Она всё ещё была красивой.  Замуж она так и не вышла. Говорила ему, что он один в её сердце . Просила его возвращаться .Но он не испытывал к ней таких чувств и конечно  возвращаться не собирался. Ещё раз  с благодарностью вспоминая брата. Не знал он пока, занятый новой, интересной жизнью, что такое любовь.

4.

Служба подходила к концу, и нужно было  думать о своей дальнейшей судьбе. Возвращаться домой было практически некуда. Сестра  Зина сошлась и жила с мужчиной. С ними жила и младшая Галя. А если и возвращаться, то нужно было заработать денег, чтоб обеспечить себе угол. Ну а хорошие заработки,  в то время были на комсомольских стройках. Начиналось  освоение Севера и целинных и залежных земель. И он поехал на целину, в степи Северного Казахстана. Добровольцев набралось много, их погрузили в теплушки , обеспечили пайком и ,вперёд к новой неизвестной жизни! Солдатский эшелон часто стоял в тупиках, по двое, трое суток, пропуская эшелоны с техникой и оборудованием.

Так случилось и в Перми. Солдаты, гуляли по городу . Там он познакомился с девушкой. Время стёрло из памяти её имя. Но помнится ещё её лицо, худенькая стать, и необыкновенно белые волосы. Она работала медсестрой в больнице. Ей тоже понравился чернобровый,  статный, скромный морячок. Она пригласила его к себе в гости. Он пробыл у неё два дня. Было решено, что она пойдёт на дежурство, а он забрать вещи.

На вокзал он пришёл вовремя . эшелон  готовился к отправлению. Он зашёл в теплушку, объявил друзьям  о своём решении. Те посмеялись над ним, и закрылись . Продержали до тех пор пока поезд ушёл из города. Он понимал, что виноват перед девушкой, но возвращаться ,после того как уехал ,было стыдно. Да и что он ей расскажет. Василий  и сам понимал, что если бы это была любовь, то наверное он смог бы вырваться. Видимо на время его заворожили красота  и образованность этой девушки.

Так в раздумьях, он добрался до станции Сулы. Что в Северном Казахстане. На своём любимом инструменте, он  научился играть песню, которую в то время пели на всех вокзалах.

Родины просторы, горы и долины,

в  серебро одетый, Зимний лес грустит.

Едут новосёлы по земле целинной,

Песня молодая далеко летит.

Вьётся дорога длинная,

здравствуй земля целинная,

Здравствуй простор широкий,

весну и молодость встречай свою.

По распределению он попал в  то время Марьевсий , потом Сергеевский ,а ныне Шал- Акынский р-н .с.Семиполку. Село было большое. После начала освоения целины, чуть  дальше от  села, построили  машинно-тракторные мастерские, столовую и  типовые домики. Там их и поселили, в этих домиках. Кормили их в столовой. Он решил начинать новую жизнь. И задумался о женитьбе. В столовой работала девушка ,звали девушку Маруся. Он девушке понравился и она ему  тоже. Но отец девушки был против. Зажиточный мужик, не хотел отдавать дочь за сироту,  без роду ,без племени .Но больше всего мужчина боялся, что отработав какое-то время , служивый увезёт его дочь к себе на Родину.

Василий не стал настаивать. « Гордость ещё никто не отменял!»- решил он. Нашёл себе  квартиру в деревне. Хотелось домашнего уюта. А не шумных вечеров в толпе подвыпивших, после рабочего дня, мужчин. Если в казарме, всегда, царил порядок и всё сверкало чистотой, старшина проверял пыль белым носовым платком,то здесь был бардак.

[tomatinka 3165]

Хозяйка квартиры ,тут же обратила его внимание на соседку. Девушка росла без отца. Отец её умер ещё до рождения дочери. Их с сестрой растила мать. Тяжёлое ,сиротское ,послевоенное детство … Много общего было в их судьбах.

Её дед приехал с Украины ещё до революции. С Киевской области, Браварского района,с. Семиполки.

5.

Мать девушки ,воспитывалась у чужих людей, брошенная родной  матерью. Люди были хорошие и она не чувствовала себя чужой в этой семье. Когда пришла пора отдавать её замуж, её отдали за вдовца, старше её. У него было четверо  детей, почти её ровесников. Два сына и две дочери. Надежда  Васильевна родила ещё двух дочерей .Старшую Анну, и младшую  Прасковью. Младшей дочери, Владимир Маркович  не  дождался . Умер не за долго  до её рождения. Отец девушки , так же как и его отец в своё время, отличался трудолюбием и золотыми  руками,  был хорошим плотником и столяром. Проработав всю свою жизнь ,он поднимался до петухов, и поднимал сыновей. Андрей  и  Иван, прогулявшие чуть не до утра, вставали  нехотя. Но ослушаться отца в то время было невозможно, даже если тебе уже  двадцать и больше. Надежда пыталась заступиться за пасынков,  но муж был непреклонным. В 1939 году, когда сыновья были уже женаты, и тоже ожидали рождения детей, Андрей второго , а Иван первенца, Владимир Маркович умер. В то время, после рождения детей ,не давали больших отпусков по уходу за детьми. Спасало то, что  девочка родилась через  десять дней после своего племянника, сына Андрея. Сноха Ульяна, стала подругой своей свекрови. Они  по очереди бегали кормить детей. Так племянник Алексей ,стал молочным братом, своей тёти .

Не на много пережили отца  и сыновья. Через два года  началась Великая Отечественная война.

Не слышала Пашенька разрывов бомб и снарядов, но детство её от этого, было не на много счастливее. Мать свою она почти не видела. Та от зари и до зари работала. Всё для фронта всё для победы. Наказывала своим полусонным дочерям, что нужно сделать по дому и уходила в поле. Приходила, когда  они умаявшись за день,  спали. Редко выдавались минуты, когда они могли поговорить, пообщаться.

Всякие люди были во все времена. И это было не исключением. В деревню вернулись с фронта, два мужчины. Они были списаны по состоянию здоровья. Не жаловали они женщин и детей.  за которых некому было заступится. Многие попробовали кнут на своих спинах. Весной, почти по льду, как только  стаивал снег, ходили голодные детишки собирать прошлогодние колоски. Собирали по полю  и несли домой. Но если  видели вдалеке всадника, старались спрятаться. Забирали колоски до единого, два хозяина деревни. Осенью когда в лесу были ягоды и грибы, тоже надо было  очень постараться , чтоб донести домой  лесные дары. Росла Паша со  старшей сестрой  и двумя  племянниками ,своими  ровесниками.

В один из дней пришла милиция и забрали сноху Ульяну с детьми. Без объяснений объявили их семьёй предателя Родины, и увезли  в неизвестном направлении. Беда не приходит одна…Получили похоронку  на младшего  Ивана. И вторая сноха, тоже Ульяна, осталась одна с маленьким Володей на руках.

Погиб он 10 октября 1944г в звании гвардии сержанта. К тому времени имел два ордена Славы ,второй и третьей степени. Орден отечественной войны второй степени. Посмертно.

Участник Сталинградской битвы и битвы на Курской дуге. Погиб и похоронен  в Латвии, г Либравск. 500м западнее станции Элкуземе.  Перезахоронен, на братском  воинском кладбище, в Лиепайском районе, с Вайнёде.

Немало выпало на долю женщин  в те суровые, страшные годы. И всё это вынесли на своих плечах, матери и бабушки.

Вернули в деревню и старшую сноху с детьми. Много страшного она рассказала, о том что с ними  было. Поселили их в заброшенном доме,  в котором были, полчища крыс. Днём она работала,  а ночью не спала из страха ,что голодные крысы будут грызть детей. Там её вызвали в сельский совет и прочитали бумажку, что её муж Андрей реабилитирован, что произошла ошибка, и она может возвращаться домой. Бедная женщина  потеряла сознание. Когда она пришла в себя, бумажку уже убрали. И её, так и не осознавшую, что случилось, отправили назад.

Расстреляли Андрея за то, что он отказался расстреливать молодого однополчанина. Было это на Карельском фронте, возле города Беломорска 4 мая 1942 г.

6.

Много было общего в их судьбе, но они были очень разные. Паша росла девушкой бойкой , умеющей постоять за себя и дать отпор любому.

Когда он училась в шестом  классе, её,  упрямую и прямую, невзлюбила учительница математики , которая жила у них на квартире. Всячески старалась она унизить Пашу перед сверстниками. Недолго терпела она козни, в один из дней наотрез отказалась идти в школу. Мать отступила перед упрямством дочери. Так,  в 12 лет Паша пошла на работу. В совхозе работала телятницей. Очень любила она этих животных. Работы она не боялась и работала с удовольствием. Позже, став взрослее, девушка перевелась дояркой. Вставать, раным -  рано, ей была не в тягость. Видимо сказалась наследственность.  За упрямый ,самовольный характер и умение постоять за себя ,вплоть до кулаков , ровесники звали её Павло. Такой он и увидел свою соседку первый раз. В спортивных брюках.  С руками, заправленными в карманы брюк. Несмотря  на это очень женственно, выглядела девушка,  с толстой русой косой, уложенной венком на голове. Косы были настолько тяжёлыми и густыми, что  казалось,  девушка смотрит на всех свысока.

Для себя он твёрдо решил, что она будет его женой. Соседка не теряла времени даром,  нахваливая зятя, будущей тёще. А тёще и самой очень нравился  этот парень сирота, работящий и уважительный. Не отказалась бы она от такого сына. При каждом удобном случае, она пыталась доказать дочери, что лучше мужа не найти. Но бойкая девушка, с привлекательной внешностью, не испытывала недостатка в поклонниках. Где-то служил парень, с которым она встречалась до армии. После того, как мать парня  поделилась сомнением, по поводу  снохи из бедной семьи, девушка решила для себя забыть о ней и её сыне. В то время, молодёжи в посёлке было много. На целину ехали и солдаты и гражданские. И не он один,  заметил  девушку. Возможно,  сыграла роль помощь тёщи,  но девушка дала согласие на брак. После того, как её засватали ,Василий переехал жить к ним. Они  умно решили  с тёщей, чем он будет отдавать деньги за квартиру, он лучше принесёт их в семью.

И после того как он перешёл, он нашёл в тёще хорошего друга и вторую мать. Очень любил он свою тещу. Кто знает, как сложилась бы их жизнь, если бы не эта тихая , покладистая, умная женщина.

7.

Дождался он рождения ещё одного правнука. Внука сына Николая, Данилки. Он, конечно, не будет помнить своего прадеда, как и два рождённых после правнука. Артём, внук дочери Веры. И внук сына Василия, Роман. Роман не будет знать ни прадеда Василия, ни деда Василия! Средний сын, умер в 2008 году.

Тяжело они с Пашенькой перенесли смерть сына.

Если бы только Роман знал, как дед мечтал о рождении внуков. Но судьба сложилась так, что не дожил он до этого дня.

К середине осени, когда уже было всё приготовлено к зиме, убран огород, оставил он свою Пашу одну.

Проснувшись утром, он попросил её приготовить кашки. Паша вышла на кухню, и не успела даже включить плиту, услышала хрипы. Когда  она заскочила в комнату, он уже не дышал. И только слезинка катилась по щеке…Видимо, успел осознать, что уходит.

2 октября 2012 его не стало.

Всю осень она бегала на могилу и потом жаловалась детям, что не хочет он с ней говорить, и не отвечает ей. А так хотелось упасть возле холмика, и руками разрыть его. И казалось тогда он встанет оттуда и поговорит с ней.

Они прожили достойную жизнь. На работе всегда ходили в передовиках. Оба были депутатами. Поселкового совета, а потом и областного.

Это конечно не художественное произведение.    Просто рассказ о том, как жили наши родители, без прикрас.  Как многие жили в то время. 

 

[Ninulia 27023]

Верочка, спасибо! :thx: :thx: :thx: Читаю и плачу. Вспоминаю своих родителей! Как много похожего в их и наших судьбах... И как много ты знаешь о своих родителях... Я вот о дедушках-бабушках почти и ничего :( :( :(